Навсегда в твоем сердце

— Ты должен быть уже собран! — Она взглянула на маленький планшет, ее лицо выражало беспокойство. — Парикмахер уже здесь, твоя массажистка приедет через час, и нет… Нет, не вставай и не подходи ко мне, если только не собираешься встретиться…

Он встал со своего кресла и поцеловал ее.

— Успокойся, — заверил он ее.

— Я не могу. — Она попыталась отступить, но он крепко держал ее в своих объятиях. Ее кожа источала восхитительный цветочный аромат, и он уже…

— Нет, — решительно сказала она, словно читая его мысли.

Акил рассмеялся и отпустил ее.

— Сядь и выпей что-нибудь.

— Нет. Пойдем со мной.

— Сначала выпей, — уговаривал он. — Мне нужно закончить отчет, и потом я пойду с тобой. Но тебе нужно выпить. Ты выглядишь заведенной.

Тоби хотела было возразить, но просто вздохнула.

— Хорошо. Один стакан. Быстро! И держи руки при себе.

Акил подошел к бару, налил виски в стакан и передал ей. Тоби скривилась, сделала маленький глоточек. Он рассмеялся.

— Да уж, пить ты не умеешь.

— Умею, мне просто не нравится вкус виски. — Оскорбившись, Тоби поставила стакан как можно дальше от себя. — Налей мне рома или чего-нибудь сладенького.

Он вздохнул, но выполнил ее просьбу, и они тихо сели вместе, попивая напитки. Ее глаза стали поблескивать, сфокусироваться становилось сложнее.

— Не думай, что мое настроение каким-то образом связано с тобой, — предупредил он через мгновение. — Я очень ценю твою помощь.

— Если я и умею что-то делать, так это устраивать вечеринки, — сухо заметила Тоби, скрестив ноги. — Тебе стоило бы послушать, что сказала моя мачеха. Она просто не может поверить в то, что мой светский образ жизни каким-то образом связан с высшим обществом, которое ей по душе.

Акил улыбнулся. Какое-то время они сидели молча, сжимая стаканы в руках.

— Ты была несчастна дома?

— Я ненавидела это время, — заявила Тоби так решительно, что он улыбнулся. — Украдкой использовала каждый шанс, который мне выпадал на мероприятиях. Думаю, дело не в самих вечеринках, а в компании.

— Но ты находила способы развлечься. — Акил ухмыльнулся.

— О да. Я с легкостью могла улизнуть с вечеринок.

— И тебя ни разу не поймали?

Улыбка дрогнула на лице Тоби.

— О, меня довольно часто ловили. Обычно это была предприимчивая горничная, которая хотела расположить к себе моего отца, или же подкупленные мной охранники забывали заехать за мной вовремя. — Она нахмурилась. — У моего отца была сильная рука, особенно когда дело касалось кобоко.

— Кобоко?

— Тростник. Их обычно использовали, чтобы пасти коз. — Тоби погрузилась в воспоминания. — Он частенько им пользовался. И ни разу не колебался. Но я была упряма, так что побои меня никогда не останавливали, поэтому он находил более изобретательные способы контролировать меня. Наказывал моих служанок или мою сестру. — Она хотела продолжить рассказ, но осеклась. Ей не очень нравилось говорить о своем отце или тех временах, но Акил проявлял интерес к ее словам, и ей хотелось поделиться своим прошлым.

— Я не поддерживаю его методы, — сказал Акил после паузы, — но понимаю, почему он пытался защитить своих дочерей.

— Это оправдание для того, чтобы контролировать нас, — пояснила она. — Я рада, что мне удалось освободиться из-под его опеки.

Акил хмыкнул, по-прежнему глядя на нее с любопытством и восхищением.

— Ты необыкновенная девушка, — ответил он.

— Я почти ничего не сделала.

— Тебе удалось сохранить силу духа, чего нельзя сказать о Малике. Его личность формировалась в условиях подчинения потребностям короны. Мне было сложно, и поэтому пришлось уехать.

— Ты когда-нибудь сожалел?

Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Мой отец много лет оскорблял меня, Тоби. Умственно, физически, во всех отношениях, которые только можно представить. Он обижался на меня из-за недостатков моей матери, а позже из-за моих собственных. Сомневаюсь, что он хоть когда-то проявлял ко мне заботу. А Малик… — Акил вздохнул. — Моя ссора с ним еще долго будет мучить меня. Накануне моего семнадцатилетия я все высказал брату. Я не мог больше этого выносить, хотел убить себя. Он рассмеялся, Тоби. Рассмеялся, представляешь? Не поверил ни единому моему слову, даже после всех этих лет бунтарства. Обвинил меня в стремлении привлечь к себе внимание.

От удивления Тоби прикрыла рот рукой.

— Да. — Акил кивнул. — Именно тогда я решил уйти. Мой отец был искусным лжецом, и Малик, к сожалению, довольно рано попался в его сети. Их нельзя назвать идеальными правителями, но я совершенно другой. — Внезапно он остановил взгляд на Тоби, такой серьезный и суровый, что она даже немного отклонилась назад. — Я готов служить моему королевству до тех пор, пока оно во мне нуждается, но все должно быть по-моему.

Его заявление прозвучало так страстно, что Тоби почувствовала укол зависти, ведь в ее жизни не было таких вещей, о которых она заботилась так же яростно, как Акил о своей стране. Отец никогда не посвящал ее в государственные дела, даже не задумывался о том, что ее идеи чего-то стоят.

Тоби опустила глаза, взглянула на рубиново-красный педикюр.