Навсегда в ее сердце

Через три дня после разговора с Джошем должен был состояться семейный обед. За бабулей заехала подруга, внучка которой приглашала их пообедать в городе.

Когда домработница вынесла на веранду основное блюдо, Лейла отложила вилку.

— У меня новость, — сказала она, понизив голос. — Бабуля не хотела никому рассказывать, и я тоже пообещала, но вы заслуживаете услышать хотя бы в общих чертах.

Отец нахмурился:

— Родная мать плетет интриги у меня за спиной?

Челси стукнула по столу.

— Ох, бога ради, пап. Не драматизируй. Дай Лейле закончить.

Пять пар глаз, каждая по-своему подозрительно, уставились на нее. Улыбалась только Морган.

— Продолжай, Лейла.

— Бабуля не хочет, чтобы я рассказывала все, но стоит сказать, что она наткнулась на кое-какие дедушкины записи. Я видела их. К сожалению, все выглядело так, будто дедуля и Огастус Латтимор переписали нефтяные права на мать Хита Турстона.

Все очень долго молчали.

— Черт, — сказал отец. — Не хотел это слышать.

Вик встал и начал ходить туда-сюда.

— Что будем делать?

Лейла вздохнула:

— Я думала, что наш долг — предоставить бабулину находку. Это же не официальный документ. Просто небольшое упоминание. Братьям Турстон еще предстоит это доказать.

Челси тоже встала и провела рукой по волосам.

— Боже правый. Мы и правда позволим им копать на этом ранчо?

— Возможно, у нас просто не останется выбора, — сказала Лейла. — Тем не менее копию, которую нам прислал адвокат, нужно подтвердить до того, как дело пойдет дальше.

Домработница вернулась, и серьезный разговор прекратился. Но, судя по выражениям лиц, все были обеспокоены.

И она тоже. Конечно же. Но разрыву с Джошем она придавала большее значение. Может, она не самая лучшая дочь. Но она не хотела видеть, как рушится семейное ранчо. Правда не хотела.

Несмотря на это, Хит Турстон и нефтяные права были меньшей из проблем.

Прошло уже десять дней после приема в ТКС, и ее нервы натянулись донельзя. Теперь она никому не нужна. Она должна была убраться из дома, с ранчо.

Она села в машину и поехала в место, которое манило ее. Она пыталась сопротивляться. Бессмысленно было делать себя несчастной без причины. Но, объехав все переулки округа Меверик, она поняла, что не вернется домой без последнего путешествия.

Риелтор Лейле не звонила. Может, она была слишком занята продажей домов и ранчо, чтобы думать об участке земли у черта на куличках.

Лейла доехала до холма, у которого они с Джошем впервые занялись любовью. Может, именно поэтому она хотела купить ту землю? Чтобы постоянно лелеять этот день в памяти?

Она вышла из машины и прислонилась к дереву. Легкий ветерок делал вечернюю жару терпимой. Над головой все более широкими кругами летал канюк. Может, он чувствовал то, что у Лейлы погибла любовь всей ее жизни, и хотел поклевать кости.

Несмотря на грусть, она посмеялась над шуткой. Она была не первой женщиной, которая хотела мужчину, но не могла его получить. И не последней.

Просто время с Джошем казалось таким настоящим. Таким совершенно интимным. Таким естественным. Таким правильным.

Правда в том, что у нее все еще был ужасный вкус.

Спиной она почувствовала кору дерева. Над головой сквозь листья и ветки пробивался солнечный свет. Время шло. У Лейлы не было часов, и это ее не волновало. Может, она была ирландкой. А может, просто устроила панихиду по своей мечте.

Как ни посмотри, терять кого-то всегда тяжело…

В конце концов, небо затянуло тяжелыми облаками, стало сыро. Капризная техасская погода. Собиралась гроза…

Она не знала, как долго стояла здесь, когда услышала посторонний шум. Не птицу. Не ветер. Даже не животное.

Чем громче становился звук, тем понятнее было то, что к ней кто-то шел. Она оглянулась, посмотрев туда, где дорога спускалась с высокого холма, и сжала кулаки. Как он вообще узнал, что она здесь?

Когда Джошуа припарковался у ее машины, она сделала безразличное выражение лица, хотя сердце билось о ребра.

— Ты ясновидящий? — спросила она, ее голос надломился.

— Нет. Я приехал на ранчо. Твоя сестра сказала, что ты решила покататься. Я поехал следом, — сухо ответил он.

Лейла не двигалась. Но ей удалось посмотреть на него, не дрогнув. Откровенно говоря, он выглядел ужасно. Прекрасные волосы были спутаны. А губы — поджаты.

Она перешла в наступление, надеясь, что он уйдет.

— Чего ты хочешь, Джош?

Он прислонился к машине, скрестив руки на груди.

— Думаю, я заслужил ответа. Что-то кроме той чуши, которую ты написала в сообщении и сказала по телефону. Сначала у меня в кровати лежит теплая женщина, а потом она становится Снежной королевой.

— Дорогой, — пробормотала Лейла, — в Далласе с женщинами именно так разговаривают?

— Не говори ерунды, Лейла, — резко сказал он. — Почему ты решила забыть о нас, как о паре?

Ярость лучше отчаяния. Приятно чувствовать горячую злость и возбуждение.

— «Нас» не было, — сказала она. — «Мы» означает отношения. А ты смотрел на меня, как на кусок мяса.

— Не перегибай, — огрызнулся он. — Это не в твоем стиле.

Ее голос стал холодным как лед.

— Твое мнение не имеет значения.