Наваждение Монгола

– Не зная всех факторов, картина восприятия всегда кривая. Я предупреждаю, а ты пропускаешь все мимо ушей. Просто не доставляй себе лишних проблем. За все поступки приходится держать ответ.

– Кажется, мое наказание за побег еще не озвучено, может, оно будет страшнее того, от чего ты меня спас?!

Улыбается, но в глазах огонь вспыхивает.

– Всему свое время, Ярослава. Ты не готова. Пока.

– Не понимаю. Я просто тебя не понимаю!

– Тебе и не нужно, Алаайа.

Смотрит в сторону, словно опять в мысли свои уходит.

Неужели сжалился надо мной? Знакомо ли ему это чувство? Наверное, нет. Хотя. Не знаю.

Присматриваюсь к мужчине, рассматриваю профиль. Хочу его ненавидеть, но не могу. Внутри что-то отчетливо напоминает, что он спас меня от смерти, вытащил со дна в тот момент, когда свет перед глазами померк и последнее, что я видела – это лицо с пересеченной шрамом бровью.

Не взял то, ради чего похищал.

Сжалился ли? Есть ли в нем хоть толика сожаления, или сука боль сожрала его всего, оставив вместо сердца лишь обрубок, пропитавшийся отравой мести?

Несмотря на всю свою жестокость, у Монгола есть принципы, его своеобразный кодекс чести.

Можно ли влюбиться в палача? Можно ли полюбить чудовище не в сказке, а в жизни? Увидеть достойные поступки под призмой из кривых зеркал.

Меня окутывает смятение и ответов нет. Только сердце, которое бьется, как сумасшедшее, в груди, стоит нашим взглядам встретиться.

– Я спросил тебя про брата, Ярослава.

Смотрит и в глазах опасный блеск, сжимает кулак, голос ровный.

– У Матвея редкая форма заболевания. Врожденная. Раньше говорили, что он не выживет, но мой брат боец от природы. Он держится за жизнь. Преодолевает все тяготы и боль. Он такой маленький, а ее было так много в его жизни…

Опять плачу, трясусь от чувств, от горечи.

– С самого его рождения мы боролись за его жизнь всеми доступными средствами. Отец возил его к лучшим врачам. Но до недавнего времени все было без изменений и надежды не давали, что будут возможны благоприятные изменения.

– До недавнего времени?

Задает вопрос как бы между прочим. Вылавливая суть.

– Да. Недавно у него появился шанс. В Штатах было совершено беспрецедентное открытие. Медицинский университет Индианаполиса обнародовал данные многолетнего исследования. Использование препарата разрешено для лечения редкого синдрома, как у моего брата. Для таких деток, как Мотя, случилось чудо. Волшебство, в которое сложно поверить. Уже есть полностью излечившиеся. Всего лишь курс из нескольких уколов и большая вероятность того, что ребенок излечится. У кого как, конечно, случаи разные, но шансы есть.

Всего лишь несколько уколов и жизнь Моти может измениться. Он будет гонять в мяч, как любой другой ребенок его возраста. Это похоже на сказку, но это возможно.

Вытираю мокрые щеки, всхлипываю некрасиво, подбираю салфетку со стола и сморкаюсь. Выходит громко. Некрасиво. Но мне плевать.

– У препарата и болезни твоего брата есть названия?

Вскидывает бровь, прищуривается и я на автомате выдаю все названия. Сложно произносимые, но я привыкла, поэтому выходит без запиночки.

– Ты ведь понимаешь, Ярослава, что чудес не бывает?

Режет доводами разума, безжалостно, но говорит правду. Сама знаю это. Я перечитала все доступные научные работы по болезни Матвея. Все на самом деле очень сложно. Легко на словах.

– Я знаю. Когда-то у меня было даже желание поступить в мед, изучить этот недуг и найти лекарство.

– Что же помешало?

– У меня не заладилось с точными науками.

– Какова вероятность успеха в случае с твоим братом?

– Лекарство помогает не всем. Суть в том, что есть шанс только до определенного возраста.

Голос дрожит, когда произношу:

– Мотя… приближается к красной черте. К точке невозврата, когда происходит окостенение тканей и недуг останется с ним навсегда…

– Твой отец мог потянуть. Продал бы бизнес, дом, почку, но не дочь.

Давит своей жестокостью. Правда в его словах есть, но картина происходящего неполноценная.

– Папа вел переговоры с медицинским центром. Сумма приличная, но все же мы могли взять кредиты, продать недвижимость!

– А продали тебя.

– Нет! Папа все что угодно сделал бы, чтобы спасти Матвея!

Имя брата вырывается с рыданием, и я зажимаю пальцами дрожащие губы, от слез уже ничего не вижу. Лицо Гуна размазывается, а я все говорю, как если бы плотину переживаний прорвало:

– Мой брат… В его глазах мудрости, словно он прожил тысячи жизней. Стойкий и невероятно сильный духом, но не телом. Он не в состоянии даже удержать в руке ложку. Мы искали пути для его лечения, но в моей жизни возник Айдаров. У отца разом заморозились все сделки, выплаты по кредитам встали. Раньше до полной остановки дел все выплачивалось своевременно, но сейчас денег даже на стационарное лечение Моти не хватает.

– Причина?

– Мурат захотел меня себе. И стал действовать так, как привык, загоняя жертву в капкан. Знакомая технология? – спрашиваю в сердцах.

– Поэтому пошла за Айдарова?

Опускаю голову, рассматриваю скатерть.