Наваждение

- Ах, вы сторонница сентиментализма? - фыркнул Стацци. - Любительница романтики!

- Во всяком случае, Нирьен все же получше, чем Уисс в'Алёр, заметила Меранотте.

- в'Алёр! Да эта дворняжка вообще не заслуживает внимания!

- Так если Нирьен сбежал, - упрямо продолжала Элистэ, - чего же они кричат? Что им нужно? Как можно их успокоить, чтоб они разошлись по домам?

- Понадобится Усмиритель. Будем надеяться, что его величество отдаст соответствующий приказ, - сказал Векин.

- Да, другого решения нет, - согласился Фурно. - Я слышал, что толпа требует хлеба и справедливости. Увы, хлеба на всех не хватает и никогда не хватит - так уж устроен мир. А что до справедливости, то чернь недостаточно разумна, чтобы усвоить это понятие. Идеи подобного рода предназначены для людей образованных.

Элистэ неохотно кивнула.

- Покричат немножко и заткнутся, - бросил во Крев. - Что им еще остается? Ведь они сами не знают, чего хотят. Ими нужно управлять, как малыми детьми.

Элистэ вспомнила Дрефа сын-Цино. Он никак не походил на малого ребенка, невзирая на свою молодость. Однако говорить об этом ей показалось неуместным. Замешательство девушки еще более усилилось, когда рядом с ней появился лакей в ливрее и передал сложенную записку. Какое-то время Элистэ непонимающе смотрела на свернутый листок, пытаясь сообразить, что это означает. Потом, поддавшись инстинкту, подняла глаза и встретилась взглядом с его высочеством герцогом Феронтским, стоявшим у стены в одиночестве. Герцогини не было видно. Должно быть, она потихоньку удалилась, не замеченная никем, кроме своего супруга.

Фрейлины проследили за взглядом своей подруги и обменялись многозначительными улыбками. Элистэ хотела было вернуть записку непрочитанной, но любопытство возобладало. Развернув листок, она пробежала глазами написанное:

"Возвышенная дева. Поскольку мой подарок вам не понравился, можете выбрать другой по вашему вкусу. Как можно скорее сообщите мне, чего вам хотелось бы. Тогда же договоримся о времени и месте следующей встречи.

Феронт".

Бесчувственный болван!

Щеки Элистэ залились краской гнева. Насмешливые взгляды подруг разъярили ее еще больше. Она чуть было не пустила записку по рукам, но вовремя одумалась: такой поступок нанес бы больший вред не репутации герцога, а ее собственной. Найдутся способы и получше. Она разорвала записку на мелкие кусочки и, не сводя с герцога глаз, подбросила их вверх.

Ее соседки разразились громким хохотом. Гизин и Неан, обнявшись, изнемогали от смеха. Меранотте же неодобрительно поджала губы. Даже королева обратила внимание на слишком шумную группку, изумленная и слегка недовольная тем, что новая фрейлина привлекает к себе такое внимание. Герцог Феронтский сохранял невозмутимость. Все тем же непроницаемым мрачным взглядом смотрел он на Элистэ. Затем, коротко кивнув свите, повернулся и направился к выходу, где уже выстроились неподвижные лакеи леве королевы подходило к концу.

Дальнейшие события в памяти Элистэ не отложились. Прием закончился, и она вместе с подругами вернулась в фрейлинские покои. Более их услуги королеве сегодня не понадобятся. Девушки разошлись кто куда, у каждой были свои ухажеры. Элистэ тоже успела назначить несколько свиданий: с кавалером Стацци во Кревом она договорилась пообедать; с во Льё в'Ольяром прокатиться по садам Авиллака; с Векином в'Иссеруа - сыграть в антислез; с во Ренашем - выпить бокал пунша на балу у мадам во Ферайон. И с каждым из Возвышенных господ она в тот день встретилась, пользуясь неиссякаемой энергией, которую подарила ей белая пастилка доктора Зирка. Ее действие продолжалось много часов, до глубокой ночи. Когда Элистэ вернулась в Лиловую комнату, совершенно выбившаяся из сил, ей не хотелось спать, но она чувствовала себя угнетенной, умирала от жажды, руки тряслись, все тело дергалось, а глаза никак не хотели смыкаться. Девушка не могла понять, что с ней происходит. Однако когда кто-то из соседок предложил ей другую пастилку, на сей раз розовую (она якобы помогала уснуть), Элистэ, поддавшись внутреннему инстинкту, почему-то отказалась.

Сон не шел к ней. Вынужденная коротать ночные часы, Элистэ от нечего делать взяла у Меранотте почитать слепой экземпляр последнего номера подпольных "Сетований Джумаля, соседа вашего". Грязный писака, называвший себя Уиссом в'Алёром, по-прежнему не стеснялся в выражениях. На сей раз он винил молодую вдову, принцессу в'Ариан, в том, что она отравила мужа, дабы ничто не мешало ей предаваться противоестественной страсти с королевой Лаллазай. Время шло, свечи догорали, а Элистэ все читала, испытывая смешанное чувство интереса и отвращения. Она презрительно отвергла всякую мысль о том, что эти писания могут иметь общественную значимость. Газетчик был сумасшедшим, патологическим лгуном, жалким шутом - опасаться его нечего. Кто, кроме обитателей сумасшедшего дома, поверил бы ерунде, которую писал Уисс в'Алёр?

8