Наваждение

- Я люблю вас, Дреф. По-моему, я всегда вас любила, но сколько времени у меня ушло, чтобы это понять! И еще больше - чтобы признаться. Не знаю, хотелось ли вам услышать от меня такое признание. Жаль, если нет. Но я сказала чистую правду, только этим я и живу, и мне хотелось, чтобы вы знали.

Веревка отпустила. Что бы ни воспоследовало, самое страшное миновало.

- Вам... вам нелегко дались эти слова, - произнес Дреф не своим, дрогнувшим, даже робким голосом.

- Нелегко. Но повторять их с каждым разом все легче. Я вас люблю.

- Вы остались все той же несносной девчонкой. Разве я могу не любить вас? Я любил вас всегда, но никогда не ждал и не надеялся, что смогу в этой жизни раскрыть свое чувство.

- Никогда?

- Никогда.

- Даже после революции?

Сердце рвалось у нее из груди. Он сказал...

- Особенно после революции. Я встретил вас - голодную, больную, затравленную. Вам некуда было податься. Я был бы последним подонком, если бы воспользовался вашим безвыходным положением.

- Так вы молчали из рыцарства?

- Не столько из рыцарства, сколько из цинизма, вечного моего порока.

- Разве можно одновременно быть нирьенистом и циником?

- Еще как! При всех своих прекрасных республиканских убеждениях, я и мысли не допускал, что Возвышенные способны расстаться с собственными предрассудками. Возвышенные, считал я, пойдут на муки и смерть, но не покорятся. Закон может лишить их привилегий и титула, но не затронет их самосознания. Да и кто такой серф в глазах Возвышенных? Скотина о двух ногах, не больше. И этот порядок вещей представлялся мне неизменным, барьер - непреодолимым.

- А теперь?

- Теперь...

Он привлек ее к себе и поцеловал - так же крепко, как тогда, в дилижансе, при въезде в Пенод. Элистэ обняла его и вновь почувствовала, что не владеет собой; только на сей раз не было ни страхов, ни сомнений, ни внутреннего протеста.

Так они и стояли обнявшись летним вечером в тени деревьев. Парк постепенно погружался во тьму. Дреф крепко прижал Элистэ к груди и сказал чуть насмешливым голосом, глядя поверх ее головы:

- А ведь ты станешь мадам сын-Цино. Представляешь? Как тебе это понравится?

- О, понравится. Мне что-то подсказывает, что это имя способно снискать куда больше славы, чем во Дерриваль.

- Как знать? И что вообще нам известно? Мы перетряхнули наш мир, он меняется на глазах, - будем надеяться, к лучшему, но кто скажет наверняка? Мы можем просчитывать расстановку сил, прикидывать характер перемен и пытаться воздействовать на их результаты - и все равно будем подобны слепцам, что пытаются повелевать бурей.

- Просчитывать расстановку сил? - Элистэ подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. - Прекрасно. Но сумеете ли вы просчитать воздействие такой силы, как дядюшка Кинц?