Наваждение

Время не стояло на месте, и Элистэ снова пустилась в путь. На тот берег Вира она перешла по тихому мосту Шев, что на милю выше по течению от Винкулийского. Ей не хотелось видеть ни Набережный рынок, ни Восьмой округ, ни Крысиный квартал, она старательно избегала мест, с которыми ее связывали воспоминания о преследовании, страхе и отчаянии. В свой срок нужда, конечно, погонит ее обратно в Восьмой округ, но она сделает все возможное, чтобы оттянуть неизбежное.

На том берегу Элистэ несколько раз спросила дорогу, подражая фабекскому говору, и наконец оказалась в начале бульвара Наследного Принца, по которому ей нужно было пройти несколько миль до садов Авиллака. Так она и плелась спотыкаясь и в конце концов добралась до состоятельных кварталов - до той части города, которая некогда была ее миром. Теперь же, в жалких лохмотьях, с лицом нездоровым и грязным, она сама себе казалась тут посторонней. В былые времена нищая оборванка, в которую она превратилась, никогда не посмела бы забрести на эти чистые роскошные улицы Но сейчас, понятно, подонки из истинных патриотов щеголяли в своем тряпье повсюду.

Как странно... Она миновала городской дом в'Эссейль - украшенный ныне красным ромбом, - где они с Цераленн часто попивали ликеры и сладкие наливки в салоне мадам в'Эссейль вместе с ее тщательно подобранными изысканными гостями - острословами, художниками, учеными, государственными деятелями. В памяти всплывали голоса, смех, фейерверк остроумной беседы, но как давно все это было, словно во сне, а теперь... Теперь это кануло в прошлое навсегда.

Уже в сумерках она добралась до садов Авиллака. Фонарщик занимался своим делом: фонари по обочине Кольца, опоясывающего огромный парк, один за другим расцветали золотыми шарами. Само Кольцо, некогда днем и ночью пестревшее позолоченными кукольными кабриолетами и фаэтонами модниц и щеголей, ныне заполонили патриоты в вызывающе затрапезной одежде. Из экипажей проезжали лишь одни потертые фиакры, ибо достойные и предусмотрительные патриоты в эти дни редко держали выезд.

Элистэ присела отдохнуть на каменную скамью неподалеку от Кольца. Она измучилась, у нее кружилась голова - недуг все еще давал о себе знать. Немного отдохнув, она поднялась и направилась к ближайшей харчевне. Здесь и самые дешевые блюда были ей решительно не по карману. Она опять заказала чай и просидела над чашкой часа три или четыре, после чего выскользнула в ночь. Ей нужно было прокрасться через сады Авиллака к северо-востоку, чтобы попасть на кладбище. Она никогда не бывала в Садах ночью, тем более одна. Парк напомнил ей лес из старой сказки: узкие тропинки в сельском стиле вились между могучими древними ильмами и каштанами. Днем забавно и мило, но во тьме... Голые ветки цеплялись за одежду, словно лапы народогвардейцев.

К счастью, ночь выдалась ясная. Лунный свет мягко проникал сквозь верхушки деревьев. Элистэ торопливо шла по усыпанной гравием дорожке, пугливо оглядываясь по сторонам и кутаясь в остатки плаща. Никого не встретив, она благополучно добралась до северо-восточной окраины парка, где тот граничил с Кипарисами. Здесь ей пришлось основательно передохнуть, перед тем как пробраться на старое кладбище Возвышенных.

Ее обступили массивные мраморные усыпальницы и надгробия великих, отошедших в прошлое. Встречались настоящие мавзолеи, украшенные скульптурами, лепными куполами, изваяниями геральдических зверей в характерных позах. Здесь раскрыл пасть в беззвучном реве полулев-полуорел; там распростер перепончатые крылья летучий змей; впереди, оскалясь, навсегда застыл на задних лапах изготовившийся к прыжку оай. В лунном свете повсюду проступали приметы запустения и упадка. Теперь никто не рискнул бы ухаживать за могилами Возвышенных. Кусты стояли неподстриженные, дорожки поросли травой и куманикой, грязь и мох покрывали надгробия. Странно, но темные пятна, осквернившие некогда белоснежный мрамор, придали выразительности каменным изваяниям. Элистэ казалось, что их мертвые глаза следят за каждым ее шагом. А может, живые? Она метнулась в тень, сердце испуганно забилось. Нет, никого. Она была совсем одна. И следовало поторопиться.