Наваринское сражение. Битва трех адмиралов

В адрес Гейдена было отправлено письмо Моллера: «Сей печальный случай Его Императорское Величество приписывает не одним нижним чинам, но неумению офицеров приличною справедливою строгостью и добрыми примерами внушить к себе уважение и содержать в повиновении вверенную им команду».

Разумение Гейдена было такое, чтобы все решить полюбовно. Он ограничился тем, что отстранил Кадьяна от командования бригом и определил его на специально придуманную должность историографа эскадры. Но так как командующий не желал видеть в своем штабе отъявленного мордобойца, то и место пребывания Кадьяну было определено не на флагманском «Азове», а на проштрафившемся «Александре Невском». На дальнейшей карьере капитан-лейтенанта был поставлен большой и жирный крест. К удивлению многих, матросов к ответственности не привлекали.

– Хватит с нас и каторжан с «Невского»! – здраво рассудил Гейден. – Матросы виновны ровно настолько, насколько их делают таковыми сами офицеры!

Новым командиром «Усердия» был назначен капитан-лейтенант Анненков с «Гангута». Команда встречала нового командира нескончаемым «ура», в надежде, что он будет обращаться с ней не в пример старому лучше.

* * *

Тяжело раненного лейтенанта Бутенева ежедневно осматривал английский лекарь. С его слов лейтенант уже знал, что как только освободятся лигатуры, рана заживет. Обрубок культи поместили в корзинку, чтобы ненароком не задеть.

Ежедневно осматривавший культю лекарь вызывал у Бутенева настороженность. Он то больно нажимал пальцами на остаток руки, то принюхивался к ней, а потом с улыбкой обращался к капитан-лейтенанту:

– О, какая великолепная культя!

Чего великолепного находил лекарь в его ноющей культе, Бутенев никак понять не мог. Обрубок руки, который так восторженно нахваливал лекарь, напоминала капитан-лейтенанту жареную баранью ногу. Клочья мяса были стянуты еще свежими рубцами. Из шва свисали лигатуры. Лигатуры – это две черные нитки, сжимающие рану. Когда концы артерий разложатся и нитки отойдут, нитки свободно вытянутся и рана сможет быстро затянуться. Главный вопрос для докторов всегда состоял в том, что произойдет скорее – перегниют артерии или возникнет гангрена. В случае Бутенева артерии отмирали быстрее.

Осмотрев культю, лекарь проверял, свободны ли лигатуры. Для этого он сильно тянул за нити, что было очень больно. Бутенев лишь скрежетал зубами.

– Ах, как хорошо! Ах, как все у нас чудненько! – радовался доктор. – О, какая великолепная культя!

– Скоро ли я встану на ноги? – ежедневно спрашивал Бутенев.

На что доктор с удовольствием отвечал:

– Думаю, что через месяц-другой будете в строю. Хорошо, что на вашей культе осталась прокладка из мяса. Рана хорошо заживает, гангрены нет. Рана здоровая, по всем признакам лигатуры скоро отойдут.

– И на том спасибо! – вздыхал Бутенев, откидываясь головой в подушки.

В палате стоял слабый запах тления.

При всяком удобном случае офицеры с «Азова» навещали своего друга капитан-лейтенанта Ивана Бутенева, лечившегося в береговом госпитале. Культя его понемногу начала уже подживать, но лейтенант жаловался своему другу Нахимову:

– Не поверишь, Паша, но по ночам у меня отбитая рука болит – и пальцы, и кисть, и локоть! Нет ведь ничего, а болит!

– Это у вас, голубчик, фантомные боли! Весьма частое явление! – покачал головой пришедший вместе с Нахимовым корабельный доктор. – Ничего с этим не поделаешь. Одна надежда, что постепенно само пройдет!

– Ты теперь, главное, больше спи и ешь! – наставлял Нахимов друга после того, как сообщал тому все корабельные и эскадренные новости. – Отлечишься, и снова на родной «Азов»! Заждались все уже тебя!

Найдя время, навестили Бутенева и Гейден с Лазаревым.

– Ты, Иван Петрович, как из госпиталя выйдешь, сразу же получишь под свое начало корвет или бриг! – порадовал раненого офицера Гейден.

– Справлюсь ли? – вздохнул Бутенев. – Как мне без руки командовать?

– Лучше иметь командира без руки, чем без головы! Вон Нельсон и без руки, и без глаза, а как воевал! – усмехнулся Лазарев. – Ничего, не боги горшки обжигают, справишься!

Слово свое командующий сдержал. Сразу после выписки Иван Бутенев получил под начало бриг «Ахиллес». Первым своего друга поздравил Нахимов.

– Теперь ты, Ваня, капитан, а потому желаю тебе, чтобы капитанство твое было удачным и не последним! – поднял старший офицер «Азова» стакан с черным кипрским вином.

– Надеюсь, что вскорости будем капитанствовать вместе! – не остался в долгу Бутенев.

* * *

Эскадра готовилась к продолжению кампании. Из Неаполя привезли закупленный там боезапас, штурмана раскатывали на прокладочных столах карты дарданелльских проливов, штудировали лоции Эгейского моря. Командам ежедневно игрались ученья пушечные и парусные.