Научный эксперимент

– А, понятно. – Старичок расплылся в лукаво-ехидной улыбке. – Дело молодое, сам был когда-то такой же пробивной и настойчивый. Правильно, нечего ждать милостей от девчонок, их нужно брать своими руками! – и он потряс перед носом Дениса жилистым высохшим кулачком.

Денис испугался, что сейчас он начнет предаваться занудным воспоминаниям, но тот шустро поспешил дальше, видимо, организм срочно потребовал уединения.

Из ординаторской вышло несколько медиков, среди них была и Милена. Они переговаривались и чему-то негромко смеялись. Но она не участвовала в общем разговоре, была печальна, даже уныла.

Денис испытал двойственное чувство. Если она печальна из-за него, значит, он ей нравится. Но если она считает его чужим женихом, весьма беспринципным типом, то это как-то неприятно.

Поняв, что серьезно говорить с ней еще не готов, тихо встал, стараясь не привлекать к себе внимания, вышел и быстро спустился по лестнице.

И не видел, что вслед ему, закусив губу и часто моргая, чтобы высушить набежавшие на глаза слезы, смотрит Милена.

Глава двенадцатая

– Я уезжаю с Гарри на Гавайи! – Иринка в дорогой новой шубке, которую принципиально не стала снимать, лишь расстегнула, чтоб было не так жарко, с горделивой улыбкой протянула Тане тысячу долларов. – Это тебе за платья! Правда, их пришлось переделывать, но это ерунда!

Татьяна отвела протянутую к ней руку с валютой.

– Да не надо мне, вот еще. Не обеднею.

Иринка небрежным жестом кинула доллары на стол. Купюры разлетелись по сторонам.

– Я тем более! Знаешь, сколько у меня этих бумажек? Я их даже не считаю! Так что бери, вдруг мне еще помощь понадобится. – И с неожиданной серьезностью добавила: – Долги ведь отдавать надо. Думаешь, я не понимаю, сколько тебе должна?

Таня пожала плечами.

– Мы все друг другу жуть сколько должны. И не денег, а нечто гораздо более важное – сочувствие и поддержку.

– Вот именно! Как ты всегда меня понимаешь! – восхитилась Ирина и горделиво запахнула шубку. – Но я вообще-то попрощаться зашла.

– Когда уезжаешь?

– Этой ночью. Улетаю. Сначала до Пекина, потом дальше, куда, даже не спрашивала. Но мы и по Пекину побродим. Я же в своей жизни еще нигде не бывала.

– А как мама относится к твоему вояжу?

– Плохо. Она против. Единственная я у нее кровиночка, сама понимаешь.

– А в качестве кого ты едешь?

Иринка немножко сникла, но быстро оправилась и с вызовом провозгласила:

– Я – личный секретарь!

Татьяна спрятала ироничную усмешку. Ирина писала с ошибками в каждом слове, но какое значение имеет грамотность для личного секретаря?

– А как с английским?

– Буду учить, – настроение подружки несколько померкло. – Но это не страшно. Меня учить будет сам Гарри. Кстати, чтоб я за свое будущее не волновалась, на мой счет положена весьма приличная сумму. Так что если чего и не сложится, я не пропаду. С такими деньгами я везде буду желанной гостьей.

– Похоже. Только ты об этом не болтай. А то желающих где-нибудь тебя приземлить найдется немало.

– Я же не дура и все понимаю. Криминал, он не дремлет и богатых дурочек подстерегает везде. Но я всегда начеку! И теперь с кем попало знакомиться не буду.

– Ну, тебе это Гарри сделать не даст. Во всяком случае, пока ты с ним.

Они распрощались. Ирина ушла, а Татьяна решила навестить Милену. Давно не виделись, болтали только по телефону, и ей не нравилось пасмурное настроение подруги.

Не предупреждая, жили-то по соседству, зашла в ее подъезд, у них проходилки на подъездные двери подходили, позвонила в ее квартиру. Дверь открыли сразу.

Татьяна улыбнулась, желая сказать «привет», и застыла от изумления: перед ней стоял Влад, тоже несколько растерянный.

– Добрый день, – с трудом обретя дар речи, выговорила она. – Ты не на работе?

Влад отмер и саркастично поклонился.

– Как видишь, нет.

Татьяна выпрямилась, устремила взгляд вбок и аморфно спросила:

– Милена дома?

Он помедлил, но сказал:

– Ее нет. Не пришла еще. Но ты можешь подождать.

Бросив на ходу:

– Ждать не буду, приду попозже. – Таня развернулась и сделала пару шагов к лестнице.

Больше не успела. Он схватил ее за руку, дернул на себя и она влетела в его объятья. Захлопнув дверь, он быстро ее поцеловал, потом отстранил от себя и предложил:

– Можешь дать мне пощечину, если хочешь.

Она растерянно посмотрела на него.

– Почему ты так странно себя ведешь?

– Странно? – он непонятливо тряхнул головой. – Это я себя раньше странно вел. А теперь я себя веду так, как и положено вести себя влюбленному парню. И учти, я тебя все равно не отпущу! И звать на помощь бесполезно, дома никого нет.

Татьяна попыталась освободиться, но он не пустил. Снял с нее шапку, стянул пальто и потянул в свою комнату.

– Дай хоть сапоги снять! – запротестовала она.

– Чем тебе сапоги-то помешали? – удивился он.

– Конечно, тебе полы-то не мыть, – сердито указала она и сняла сапоги.

– Хозяйственная ты моя! – печально засмеялся он, крепко держа ее за руку, будто боясь, что она может исчезнуть.

Привел в свою комнату, усадил на диван, сам сел в кресло и внимательно посмотрел на нее. Татьяна сидела, пристально рассматривая узор на застилающем пол паласе.