Научиться быть ведьмой

— Беляев! — радостно вскрикнула вахтёрша, как только Никита с Юлей показались в холле. — Готовь шоколадку, как обещал. Или лучше две!

Цепочка взаимосвязанных мыслей с быстротой молнии пронеслась в голове Никиты. Он вспомнил, за какие заслуги обещал Степаниде Ивановне шоколад, вспомнил про «видного парня с якутскими глазами» и тут же понял, кого напомнил ему жгучий брюнет, уронивший вилку на пол в кафе «Сердце Сибири». Всё сходится — и возраст, и внешний вид. Конечно, под описание вахтёрши подходит не один житель Верхнетайгинска, но почему-то в Никите засела твёрдая уверенность, что за соседним столиком сегодня ужинал тот самый курьер, который передал для Вероники, а вернее, для Алеси, конверт с брошкой.

Глава 41. Ничегошеньки не случилось

— Эля, ты как?

Никита внимательно поглядел на сестру.

— Вроде бы лучше, — ответила Юля, хотя зеленоватый оттенок лица говорил об обратном.

Никите необходимо было как можно быстрее вернуться в кафе — поговорить с подозрительным парнем, уронившим вилку, пока тот не ушёл. Но оставить сестру без присмотра он не мог.

— Эля, сейчас поднимемся в твою комнату. Я тебя уложу и позову Наташу, чтобы посидела с тобой. Хорошо? А сам вернусь к отцу.

— Никит, не беспокойся. Я в порядке. Не надо укладывать и не надо Наташу, — вымученно улыбнулась Юля. — Сама прекрасно дойду до кровати и сама уложусь. А ты беги. Надо спасать Нику. Представляю, как дядя Арнольд ей сейчас мозги промывает.

Юля решительно двинулась к лестнице, провожаемая беспокойным взглядом Никиты и проницательным взглядом вахтёрши.

— Эх, молодёжь, молодёжь, это всё ваша любовь к чипсам, — назидательно произнесла блюстительница порядка, сумевшая по одному внешнему виду Юли не только поставить диагноз, но и определить причины недомогания. — Надо есть супчики, каши, паровые котлетки…

— Пожалуй, шоколад тоже тяжеловатая пища для желудка, — перебил Никита.

— Вот не надо мне, Беляев, этих намёков, — нравоучительный тон сменился язвительным. — Могу ведь обидеться и ничего тебе не рассказать даже за четыре шоколадки.

— Ладно, Степанида Ивановна, не обижайтесь, — миролюбиво усмехнулся Никита. — Отнесём шоколад к диетической пище.

Он не хотел портить отношения с вахтёршей, хоть и понимал, что если поторопится и застанет парня с якутскими глазами в кафе, и тот действительно окажется тем самым курьером, помощь блюстительницы порядка ему не понадобится.

— Он сегодня снова приходил? — поинтересовался Никита.

— Сначала шоколад, — хитро улыбнулась вахтёрша.

— Шоколад будет, — заверил Никита. — Но хотя бы скажите, на нём был свитер в полоску.

— Ну, по крайней мере, та часть свитера, что не была скрыта курткой, была в полоску. А ты откуда знаешь?

— Да так, — неопределённо ответил Никита и выскочил из общежития, на ходу набирая Наташу. Он знал, что ответственная и добродушная рыженькая подруга Вероники откликнется на просьбу позаботиться о заболевшей Юле.

Несколько минут резвого бега, и Никита достиг цели. На ходу снимая куртку, он заскочил в обеденный зал кафе и обнаружил, что отчаянный спринтерский рывок не помог. Оба столика: и тот, где сидел отец с Вероникой, и тот, где сидел жгучий брюнет, уже были пусты. Официант на расспросы ответил, что мужчина с девушкой вышли минут 10 назад, а буквально через пару минут за ними последовал и парень.

— Да он же, наверно, даже поесть не успел, — с досадой выпалил Никита. — Когда я уходил, его заказ ещё не был готов.

— Он попросил обслужить его побыстрее. Сказал — очень торопится.

Никита вышел из кафе, и направился в сторону супермаркета. Ему нужно было купить обещанный Степаниде Ивановне шоколад. Раз личная встреча с любителем путать имена сорвалась, придётся использовать запасной вариант — выведать, что про разносчика писем с брошками узнала вахтёрша.

Вероника стояла возле двери в комнату Юли и не решалась зайти. Изнутри не раздавалось ни звука, но было не понятно, означает ли это, что подруга одна. Нике очень нужно было поговорить с сестрой Никиты, при этом встречаться с самим Никитой ей категорически не хотелось. Сначала Вероника должна была во всём разобраться сама.

По дороге из кафе в общежитие Ника сотню раз в голове прокрутила слова Арнольда Венедиктовича, которые вызвали у неё горькие чувства. Но, когда первая волна отчаяния прошла, Вероника попыталась подключить логику, чтобы осмыслить ещё раз, прав ли был отец Никиты со своими грустными предсказаниями. Действительно ли, серьёзные отношения с этим талантливым парнем могут сделать его несчастным?

Серьёзные отношения… Да Вероника пока о них и не задумывалась. Кто в 20 лет думает о таком? Хотя нет. Зачем себя обманывать? Ника думала. Она мечтала, что однажды Никита скажет, что не мыслит дальнейшую жизнь без неё. Но пока Никита не говорил даже более простых вещей. Какие там планы на будущее, если о своих теперешних чувствах к Веронике он и то ни разу не обмолвился. Может, это партизанское молчание и есть ответ на терзающий Нику вопрос? Никита не говорит о чувствах, о планах на будущее, потому что ничего этого нет — ни чувств, ни планов.