Натиск с Ригеля

– Значит, вы знали, что большая комета упала на Землю, как и было предсказано, не так ли? Это было утром шестнадцатого февраля прошлого года – вечером пятнадцатого февраля по американскому времени. Даже в нашей стране, которая находится на другом конце земли, это нанесло большой ущерб. Газы, которые она выпустила, усыпили всех и вызвали много разрушений. Наши ученые говорят, что газы кометы каким-то необъяснимым образом превратили железо в гемоглобине нашей крови в кобальт. Кажется, это работает так же хорошо, но именно поэтому мы все синие. Я и сам не совсем понимаю, но вы же знаете, какие они, эти медицинские придурки. Итак, что случилось с вами, люди?

– Могу я сначала спросить кое о чем? – сказал Бивилл. – Какой сегодня день?

– Восемнадцатое августа 1946 года, – ответил капитан, как будто слегка озадаченный вопросом.

– Боже милостивый! – сказал ученый. – Получается мы были там больше года!

– Да, – сказал Бен. – Все мы, кого вы видите здесь, и еще несколько человек пришли в сознание примерно в одно и то же время, два месяца назад. Мы ничего не знаем о том, что комета сделала с нами или как произошли эти изменения, за исключением того, что, когда мы проснулись, мы были именно такими, какими вы нас видите. Доктор Бивилл экспериментировал с целью выяснить, что произошло, но пока он не добился большого прогресса. Все, что мы знаем, это то, что мы состоим из металла, который не так легко ржавеет, электричество для нас пища и находим вкус любого масла приятным. И птицы… – он замолчал, махнув рукой.

– О, да, птицы, – сказал капитан. – Они вас тоже достали? Это одна из причин, помимо исследований, почему мы здесь. Я полагаю, вы имеете в виду больших четырехкрылых птиц, которых мы называем дронтами. Мы не часто их видели, но иногда они прилетают и улетают с овцой или даже человеком. Недавно один из наших авиаторов преследовал одного из них на несколько сот миль в море, и мы предположили, что они прилетели с одного из островов. Наши ученые не знают, что с ними делать.

– Как и наши, за исключением того, что они представляют собой чистую разновидность ада, – вставил Мюррей. – Мы все жили в Нью-Йорке, уютно, как насекомые в коврике, когда они начали сбрасывать на нас зажигательные бомбы и уносить всех, кого могли достать.

– Включая этого незначительного человека, – с гордостью сказал Есио.

– Зажигательные бомбы! Вы хотите сказать, что у них достаточно разума для этого?

– Я расскажу этому абсурдному миру, что у них есть! Вы видели нос нашего корабля? Вот где один из их маленьких подарков попал в цель. Если бы кто-нибудь из нас оказался там, он был бы сейчас никем иным, как железным ломом. Если вы действительно хотите узнать, что это такое, приезжайте в Нью-Йорк, но будьте готовы к битве всей вашей жизни.

Капитан откинулся назад, задумчиво потягивая свой напиток.

– Знаете, – сказал он, – это как раз то, что я собирался сделать? Честно говоря, ваша история почти невероятна, но вы здесь как доказательство этого, и вы не похожи на роботов, разве что внешне.

– О, боже, – прошептал Мюррей Глории, – подожди, пока эти малыши не доберутся до птиц со своими восьмидюймовыми пушками. Они пожалеют, что никогда о нас не слышали. Я рад, что буду под рукой, чтобы увидеть это веселье.

– Да, но, может быть, у птиц тоже будет что-то на перьях, – ответила она. – Я бы не хотела делать никаких ставок. Мы думали, что победили их, когда получили эсминец, а теперь посмотрите на нас.

– Что ж, я готов попробовать атаковать или, по крайней мере, провести разведку, – сказал капитан. – Сейчас мы находимся в положении вооруженной исследовательской группы. Правительство Австралии отправило несколько кораблей, чтобы посмотреть, что можно найти на других континентах. После столкновения с кометой все кабели оборвались. Мы установили радиосвязь с голландскими колониальными станциями в Батавии, а затем с Южной Африкой, но остальной мир только заново изучается, и мое правительство уполномочивает меня противостоять недружественным действиям. Я думаю, мы могли бы назвать зажигательную бомбу недружественным актом.

Его глаза сверкнули от этой легкой шутки, и собрание закончилась под скрип отодвигаемых стульев. Пару часов спустя стала видна голубая линия Сэнди-Хук, а затем смутные скалы нью-йоркских небоскребов. Облака рассеялись после дождя последних нескольких дней; в воздухе не висело даже облачка тумана, и все было ярким и ясным. Колонисты почувствовали, как их охватило волнение, когда они смотрели, как высокие башни города поднимаются над горизонтом, прямые и красивые, как они всегда стояли, но теперь без признаков жизни или движения, весь оживленный шум этого места затих навсегда.

От тетраптериксов, или "дронтов", как назвал их австралиец, не осталось и следа. Небо склонилось высоко, сплошная синева, ни малейшего движения в нем. Мюррей Ли почувствовал, как кто-то зашевелился рядом с ним, и оглянулся.

– О, черт, – сказала Глория Резерфорд, – это так красиво, что мне хочется плакать. Вы когда-нибудь чувствовали подобное?

Он молча кивнул…