Наступление

Вечером их пригласили как раз на встречу с представителями общества советско-американской дружбы — и вот тут Дженне не понравилось. Она уже бывала на таких мероприятиях — нет, не в СССР, в США. Почти все женщины, мужья в ЦК КПСС, им это членство в обществе дает возможность ездить за границу, пополнять гардероб. Приклеенные улыбки, злобные взгляды — но не на американцев, друг на дружку, ответы сквозь зубы. Каждая — оглядывает другую, сравнивает цену украшений и костюма. Дженне показалось, что если бы не сотрудники КГБ — к ней пристали бы поменять доллары.

Точно такие же вечеринки проводил в Вашингтоне политический бомонд. Яда там было даже больше.

На третий день, вечером, произошло то, чего она ожидала — к ней в холле гостиницы подошел человек в советской военной, темно-зеленой форме.

— Простите, вы — Дженна Вард, корреспондент Таймс?

— Да, это я…

— Кажется, нашу Дженну забирают — заметила Марша, которая неприятно удивила тем, что пила водку как воду

— Вас приглашают на беседу относительно вашей предполагаемой поездки…

Тут к военному подошел человек в штатском — их здесь было немного, но они оказывались рядом каждый раз, когда происходило что-то, выбивающееся из контекста — и они вместе ушли обсудить какие-то вопросы.

— У вас какое то специальное приглашение? — поинтересовался человек из Франц-пресс.

— Да… — Дженне не хотелось распространяться.

— Если не секрет, то какое?

— Я должна посетить несколько воинских частей — соврала она. Хотя почему соврала — она и в самом деле хочет посетить несколько воинских частей. В Афганистане.

— А как достать такое приглашение.

Дженна пристально посмотрела на любопытного — возможно неспроста — француза и ничего не ответила.

Вернулся военный.

— Все улажено. Прошу за мной…

У подъезда гостиницы Интурист их дала машина — необычная, Волга, но не старая, с круглыми фарами, а новая, большая и с квадратными. У машины курил молоденький солдат, перетаптываясь с ноги на ногу.

— Коровко, хватит курить, поехали! — строго окрикнул его офицер.

Солдат со смешной фамилией Коровко затоптал сигарету, сноровисто полез на руль.

— И печку включи! Задубеешь тут…

Последнее слова Дженна не поняла. Задубеешь… при чем тут деревья?

— Что значит слово «задубеешь»? — спросила она

— Замерзнешь — охотно пояснил майор, видимо из КГБ, потому что он отлично говорил по-английски — так сильно замерзнешь, что станешь твердым как дерево. Я сильно замерз. А вы?

— Не так уж и холодно….

Странно. Она, американка — и русский замерз сильнее ее. Удивительно.

— Понятно. У вас отличная куртка…

Сейчас предложит сменять…

Дженна говорила перед поездкой с пары корреспондентов, которые бывали в СССР — все как один говорили, что русские очень любят приставать с целью обмена валюты или еще какого-то обмена, и это может быть провокация КГБ, поэтому надо опасаться. Если верить их рассказам — то русские буквально осаждают гостиницы, где проживают иностранцы в надежде выменять или выпросить хоть что-то из западных вещей, и поэтому в таких гостиницах постоянно дежурит милиция.

Но майор не предложил меняться. Вместо этого он зевнул и сказал недовольно.

— Коровко… ты бы хоть музыку какую-никакую включил, раз с дамой едем.

В здании советского генерального штаба — это было большое, мрачное, массивное здание с тяжелыми дверьми и старомодной внутренней отделкой — ей пришлось почти полчаса стоять внизу, на проходной, где дежурил молоденький солдат с автоматом и где была хромированная вертушка как на старых станциях метро. Майор тем временем звонил кому-то, сильно кричал и ругался… видимо, у русских тоже не все в порядке было с дисциплиной. Как то раз Дженне удалось взять интервью у одного специалиста из Пентагона… нее на первых ролях там работающего. То, что он рассказал — не купила ни одна газета, ни один журнал, потому что, как цинично объяснил один из редакторов — люди не рады будут услышать, что все миллиарды долларов, которые мы тратим на военных…

Принесли пропуск.

Поднявшись по старомодной, застеленной ковром лестнице на какой-то этаж то ли третий, то ли четвертый, они пошли по длинному, плохо освещенному коридору с дверями, расположенными через равные промежутки друг от друга. На некоторых дверях не было табличек, на некоторых были, но на всех были номера. Обстановка была старомодной, но торжественной — с коврами, которых не было уже ни в одном присутственном месте США, со шторами на окнах, с какой-то торжественной тишиной. Дженне показалось, что она попала в пятидесятые годы, в годы «имперского величия» США, как их иногда называли.