Настроение: со льдом!

– Всё ты понимаешь, – впервые проявила я настойчивость. Из-за стола поднялась, подошла к окну и выглянула. Увидела сестру с детьми далеко в саду, и тогда уже повернулась к матери. – Ты можешь на меня обижаться, – сказала я ей, – но когда-то я должна была это сказать. Ты мне сейчас про что говоришь? Что я не вышла замуж, не родила детей, не поступила правильно, как вы с отцом считаете. Правильно и вовремя. Так? Мне тридцать два года, у меня ни котёнка, ни ребёнка, как про меня говорят твои подруги, а они так говорят, я знаю. И тебе это не нравится, тебе неловко, и поэтому ты никогда не упоминаешь при них моё имя. Словно я какая-то неудачница, и всё у меня в жизни не так. И вы с отцом с момента моего возвращения воспринимаете меня, как бедную родственницу с не сложившейся судьбой. Думаешь, я не замечаю? А чем я это заслужила?

Мама решительно поднялась из-за стола.

– Я не собираюсь с тобой ругаться, – сказала она.

– А я и не ругаюсь, – возразила я. И добавила, понимая, что она собирается уйти: – Хочу тебе напомнить, что однажды я собиралась замуж, за любимого человека, кстати. Я хотела семью, хотела детей, но разве кого-то это волновало? Напомнить тебе, как ты просила меня отступиться? Просила уехать, просила молчать. Лишь бы Ляле было хорошо?

Мама в сердцах взмахнула рукой.

– Это было очень давно. Не надо об этом вспоминать!

– Почему? – удивилась я. – Ведь это ты говоришь мне, что у меня в жизни что-то не сложилось, что-то неправильно! Почему я не могу сказать об этом вслух? Потому что я знаю, почему все так! Потому что мне потребовалось много лет, чтобы смириться. Смириться с тем, что человек, которого я любила, с которым строила планы на будущее, женат на моей сестре. И мне нужно приходить в дом родителей и за всем этим наблюдать. Понимая, что мне места в этой семье нет.

– Глупости. Для тебя место всегда есть.

– Где? – Я обвела кухню бабушкиного дома руками. – Где здесь моё место?

– Я не думала, что ты так о нас думаешь, – вздохнула мама. На меня она не смотрела, смотрела в сторону и нервно барабанила пальцами по столу. – И за что ты нас винишь? За то, что Ляля и Виталик увидели друг друга и полюбили?

– Нет, – сказала я, открыто глядя на мать. – Я виню вас с отцом за то, что вы позволили этому случиться, в её семнадцать лет. Мало того, поддержали и прикрывали. А после поставили меня перед фактом, заявив, что я должна смириться и отойти в сторону. А я не должна была мириться! – выдохнула я на эмоциях.

Мама тут же шикнула на меня.

– Тише, не кричи!

– А что случится? Ляля услышит? Ей тоже скоро тридцать, мама, и, может, ей пора что-то услышать? И о себе, в том числе.

– Тебе не жаль её? – поразилась мама. – Она же беременна.

– А тебе не жаль меня? – переспросила я. – Из-за своей сестры и вашего с отцом выбора, я до тридцати двух лет ни жена, ни мать. Меня тебе не жаль?

– Я не понимаю, как ты можешь её обвинять. – Мама смотрела на меня удивлённо. – Ляля никогда ничего плохого не сделала, ни одному человеку.

Я печально кивнула. Сказала:

– Да. Ляля никогда и ничего не делает. Очень интересная у неё жизнь, не находишь?

Мама взмахнула рукой в сердцах.

– Ты права, тебе лучше уехать. Судя по всему, ты без этого не можешь. Тебе временами нужно менять обстановку, иначе у тебя портится характер.

– У меня и без того плохой характер, мне об этом говорили с детства, я запомнила.

– Я тебе никогда такого не говорила. Но ты сбиваешь всех с толка. Что Виталика с этой московской работой. У них своя семья, Тома, не надо вмешиваться. Ты сейчас, конечно, скажешь, что я снова тебя куда-то отодвигаю, но…

– Я всё поняла, мама, – перебила я её. – Я не буду больше лезть, не буду ничего советовать и никому ничего искать. Ты права, я буду заниматься своей жизнью.

– Ты думаешь, что я желаю тебе плохого? Ты моя дочь, такая же, как и Ляля.

– Не такая же, как Ляля, – повторила я за ней. – К сожалению. Наверное, я никогда не узнаю, что значит быть любимой дочерью. Но я понимаю, что вы с отцом в этом не виноваты. – Я печально улыбнулась. – Марк вчера сказал, что родители защищают слабых. Возможно, он прав. А я и дальше буду сильной.

Я буквально пересилила себя, шагнула к матери, наклонилась и поцеловала ту в щёку.

– Я не знаю, когда вернусь, – честно сказала я. – Заехала попрощаться. Извини, если наговорила лишнего.

– Ты его любишь? – спросила мама, когда я уже собиралась выйти с кухни. Я обернулась.

– Марка? – переспросила я.

– Виталика. Ты всё ещё любишь его?

Я молчала на секунду дольше, чем следовало бы. Затем вскинула голову, не собираясь признавать своей слабости. И решила ответить честно:

– Я люблю его таким, каким он был. А не того, в кого он превратился, потонув в идеальности семейной жизни. Это не тот человек. Того Виталика больше нет. – Я ещё постояла, не сразу решившись уйти, снова сказала: – Пока, мама, – и, наконец, вышла.