Настроение: со льдом!

Так как приехала я уже достаточно поздно, все успели поужинать, для меня накрыли стол заново. Я отказывалась, говорила, что не голодна, но мама была убеждена, что, хотя бы чай нам нужно всем вместе попить. А к чаю шли бутерброды, оставшийся от ужина салат «оливье», блинчики и куча всяких вкусностей, которые я привезла из магазина. В общем, получилось настоящее пиршество. Ляля с аппетитом ела купленный торт и таскала с тарелки нарезанный тонкими ломтиками сыр. А ловя на себе чей-нибудь взгляд, в основном мой, я наблюдала за сестрой, ничего не могла с собой поделать, Ляля пожимала плечами и объясняла:

– Поем сейчас. До завтрашнего обеда всё равно есть не смогу. А сейчас мне хочется.

Я кивала, понимающе улыбалась. А самой хотелось вздохнуть. Очень-очень хотелось, но делать этого было нельзя, в кругу любимых родственников надлежало улыбаться.

Не знаю, рада ли я была тому, что решила приехать? Была рада тому, что не одна. И не рада тому, что в некоторые моменты приходилось сдерживать себя и притворяться. Я не могла вдруг остановиться, зажмуриться и заплакать, от тоски. Которая не проходила, даже улыбки родителей и их участие не помогали.

Я разговаривала с родителями, с сестрой, играла с племянниками. Временами ловила на себе взгляд Виталика, который больше не казался мне равнодушным и пустым, но я о нём совсем не думала. Кажется, каждую минуту я думала о Марке. О том, где он, с кем и что происходит в его жизни. В которой и без меня полно событий.

Я стояла в одиночестве на веранде, смотрела на тёмное небо, когда почувствовала его присутствие. Виталик вышел следом за мной на тёмную, неосвещённую веранду, немного постоял в молчании, будто притворяясь, что его здесь нет, потом сделал шаг в сторону и щёлкнул зажигалкой. Я повернула голову, посмотрела на него, плотнее закуталась в мамину шаль. Приближался сентябрь, и вечера становились всё прохладнее.

Я на Виталика посмотрела и поинтересовалась:

– Снова начал курить?

– Нервы успокаиваю, – сказал он, – пройдёт.

Я едва заметно усмехнулась.

– Ляля тебе позволяет?

– Самое странное, что от запаха дыма её не тошнит.

– Действительно, странно, – согласилась я. И поинтересовалась: – А из-за чего нервничаешь? Вроде бы у тебя всё хорошо.

– Да?

Я пожала плечами.

– Жена ждёт ребёнка. Обычно ты этому так радуешься. А тут вдруг нервы.

– Я рад, – сказал он, но вроде бы мне наперекор. – А ты?

– Лялиной беременности? – переспросила я, немного удивлённая. – Наверное. Наверное, она молодец.

– Тома, я не об этом.

– А о чём?

– Ты поняла.

Если честно, я не то чтобы не поняла, я просто не хотела об этом думать. А Виталик стоял у меня за спиной и таращился мне в затылок. Совсем, как я раньше, таращилась в его. Просто чтобы смотреть, не отводить взгляда. А сейчас я мёрзла, и по коже бежали мурашки.

– У меня всё будет хорошо, – сказала я ему, стараясь говорить спокойно, без срывов. Вот только срыв мог произойти не по его вине, и этот факт – сколько пугал, столько же меня и радовал. В моей жизни произошли перемены. Наверное, стоит сказать – наконец-то. Я даже повернулась к Виталику лицом, хотя в полутьме мы с трудом могли разглядеть черты лица друг друга. – Ты же знаешь, Вить, у меня всегда всё хорошо. По-другому не бывает.

– Это точно, – проговорил он негромко. И тут же подивился: – Всегда было любопытно, как у тебя это получается.

– У меня? А разве у тебя по-другому?

– Мне кажется, мне просто везёт, временами. Вот, например, наш брак с Лялей, наши дети – это, скорее, везение. Ведь всё могло закончиться совсем по-другому. Слепая юношеская любовь зачастую просто испаряется, и остаются два чужих друг другу человека.

Подобные речи из уст Виталика поистине изумляли.

– Видимо, тебе, на самом деле, повезло, – согласилась я.

– Да. А вот ты всегда живёшь в уверенности, что всё будет хорошо.

– Я не умею жить с мыслью, что всё плохо. Если так думать, можно пойти и повеситься.

– Оптимистка, – улыбнулся Виталик. Я чувствовала, что он меня разглядывает. Не знаю, что уж он при отсутствии освещения видел, но меня, без сомнения, разглядывал. – Мне этого не хватает.

Я недоверчиво усмехнулась.

– В твоей жизни не хватает оптимизма? По-моему, моя сестра переполнена уверенностью, что ваша жизнь наполнена прекрасными моментами. Разве не так?

– Я про продуктивный оптимизм. Ляля… – Он заметно замялся, стараясь подобрать правильное слово, и эти его бесконечные замешательства этим вечером, меня всерьёз удивляли и заставляли насторожиться. Виталик, по всей видимости, запутался, и сказал уже привычное: – Ты же знаешь Лялю.

– Знаю, – кивнула я. – И я знаю тебя. – Я сложила руки на груди. – Поэтому так и хочется спросить, что с тобой происходит. Что, Виталь? У тебя кризис среднего возраста начался?

Он рассмеялся. Потёр лицо ладонью, взъерошил волосы.

– Очень даже может быть.

– Ты вдруг перестал радоваться своей идеальной жизни? – Я сделала паузу, затем предположила: – Ты хочешь уехать?

– Я не могу уехать, ты же знаешь. Я не могу никуда уехать. Моя жизнь здесь.