Настроение: со льдом!

– А чего ты от меня ждёшь? – поинтересовалась я. – Что я сбегу от него в ночи? Этого точно не будет.

Это всё, что я могла сказать на тот момент. Марина всеми силами пыталась надавить на моё чувство вины, разбудить мою совесть, но я, честно, не считала себя в чём-то виноватой. И разговаривать с ней дальше никакого желания у меня не было, поэтому я поднялась, коротко попрощалась и покинула кафе. Оказавшись на улице, сделала глубокий вдох. Даже воздух показался чужим, с ароматами цветов, кофе и лёгкого морского бриза.

Снова короткая поездка на такси, снова прогулка по улице посёлка до дома родителей Марка, и невесёлые мысли. С ними я ехала на встречу с Мариной, с ними же и вернулась. Ничего не поменялось.

Как только я открыла калитку, из дома вышел Марк. Видимо, ждал меня, поглядывал в окно.

– Где ты была? – Его голос звучал встревожено.

– Гуляла.

– Гуляла? – Судя по его скептическому тону, моему объяснению он не поверил.

Я как раз приблизилась к нему, но вдруг поняла, что мне сложно смотреть ему в лицо. Не хотелось встречаться с Марком взглядом, будто я боялась увидеть в них что-то, что меня оттолкнет. Но я коснулась ладонью его груди, погладила.

– Кто дома? – спросила я.

– Никого. Мама с Машей отправились в магазин.

– Вот и замечательно. – Мои пальцы на его груди сжались, сминая ткань тонкой рубашки. Я потянула Марка за собой. – Пойдём.

Мне необходим был его поцелуй, прямо сейчас. А лучше не один, и не только поцелуй, но чтобы всё для меня. Для меня одной, без всяких мыслей о других женщинах. Мне так хотелось сказать ему: «Мой», и не отдавать никому. Накрыло какое-то отчаяние, и именно с этим отчаянием я целовала Марка, вся полностью отдавшись поцелую. Оказавшись в спальне, мы споткнулись о чемоданы, оставленные мною на полу, Марк от неожиданной помехи, даже ногой один из них пнул, но тут же вернулся ко мне. Я видела по его глазам, что он не совсем понимает происходящее, и всерьёз встревожен из-за моего настроения, но ничего выяснять он не собирался. По крайней мере, в этот момент. Одежда летела на пол, а я прижималась к мужскому телу, с жадностью вдыхала ставший родным запах, и целовала его. Целовала всюду, куда могла дотянуться. То отвечала на его жадные поцелуи в губы, то прижималась губами к его шее, плечу, груди. В какой-то момент Марк поймал меня, схватил пальцами за подбородок и попытался заглянуть в глаза. Видимо, всё-таки старался понять, что происходит. Но в тот момент я не готова была как-то реагировать на его вопрошающие, проницательные взгляды. Я чувствовала, что у меня горят щёки, по телу расходится жар, а руки сами по себе тянулись к Марку, чтобы обнять.

Он вздохнул, шумно и глубоко, затем снова меня поцеловал. Коротким, обжигающим поцелуем, прикусив зубами мою нижнюю губу. Прикусил и отпустил. Затем проговорил мне в губы:

– Обожаю тебя.

Я улыбнулась ему. Понадеялась, что мою вымученную улыбку он спишет на пьяную от возбуждения. И чтобы не смотреть ему в глаза, я откинулась назад, закрыла глаза и выгнулась ему навстречу. Марк целовал мою грудь, а я радовалась, что мне не пришлось в этот момент смотреть ему в глаза. А затем сама себе запретила думать о чём-либо кроме него. Вздохнула от удовольствия, застонала, обняла. И про себя всё же проговорила: «Мой».

Вспышка страсти была недолгой, но показалась мне феерической. Когда мы с Марком оторвались друг от друга, он, кажется, даже зарычал или что-то попытался сказать, но вышло что-то вроде урчащего стона, а я засмеялась. Лежала у него под боком, положив руку на его голую грудь, чувствовала, как высоко и часто она вздымается, и это было безумно приятное чувство. Я сама с трудом восстанавливала дыхание, но пусть всего на несколько минут, но на меня снизошло такое умиротворение и спокойствие, такое удовольствие, что я, даже если бы попыталась, не смогла бы припомнить ни одного раздражающего или тревожащего меня факта, или имени неприятного для меня человека. Мне было абсолютно всё равно, на всех, кроме мужчины, лежащего рядом со мной. Я водила ладонью по его груди, животу, снова прижалась губами к его руке, а Марк поймал мою руку и сжал мои пальцы. Я улыбнулась.

– Мы даже дверь в комнату не закрыли, – опомнилась я. С некоторой опаской глянула на тёмный проём в коридор.

– Никого дома нет, не переживай.

– Хорошо, что нет. Потому что рычать так, как ты, нельзя.

– Можно. С тобой можно.

Иногда он становился до безумия милым. И внутри у меня всё начинало трепетать. От звука голоса Марка, от интонаций с хрипотцой, даже от напускной бравады и лёгкой пошлости. Или прикосновений с нарочитой грубоватостью. Марк казался особенным, без конца заглядывал мне в глаза, держал за руку, шептал что-то мне на ухо, и от этого моё сердце таяло.

Оно и без того растаяло, далеко не сегодня, и от понимания этого было страшно. Что если моё сердце снова разобьётся?

Когда-то моё сердце разбили, и мне было очень трудно, пришлось постараться, чтобы собрать его воедино, но я подобрала каждый осколочек. А Марк грозит его и вовсе отобрать. А как мне жить без сердца?

– О чём ты думаешь?