Настоящее имя

В отличие от своего владельца, «БМВ» пятой модели выглядел вполне прилично. Это была единственная ценность отставного разведчика. Когда он отпирал дверцу, прохожие смотрели с нескрываемым подозрением: слишком явно вещь и хозяин не подходили друг другу.

Они поехали в сторону кольцевой и вскоре оказались на узкой бугристой дорожке, петлявшей между частными гаражами и автомастерскими. Дорожка обрывалась у редкого загаженного лесочка, по левую сторону валялись разбитые кузова легковушек.

— Здесь тоже срач, — сказал Веретнев, выбираясь из машины. — Везде срач, куда ни кинь. Но зато здесь некому подслушивать. Пошли, Макс, во-он до той елочки… С Яскевичем виделся? Чего они от тебя хотят?

Макс в нескольких словах рассказал. Веретнев слушал рассеянно, в конце кивнул:

— Вот и хорошо… Работу нашел, опять мир посмотришь… Только у меня наш разговор из головы не идет. Про чемоданчик с миллионом баксов.

Карданов махнул рукой.

— Где его искать, тот чемоданчик…

Лучи заходящего солнца давали заметное тепло. В леске пела какая-то птичка. Чувствовалось дыхание весны.

— Я уже все продумал, — напористо произнес Слон. — Искать надо Евсеева. А на него выходить через наших ребят из бывшей «девятки»4. Большие начальники сами по себе к жизни не приспособлены, им обязательно «прикрепленные»5 нужны. И если он с большими деньгами убежал, то обязательно своего «прикрепленного» прихватил!

Теперь рассеянно слушал Макс. Его сейчас больше заботила предстоящая поездка и встреча с родителями.

— Это не факт, — без особой заинтересованности процедил Карданов. Голое предположение. Кстати, мне сегодня Золотарев назвал мое настоящее имя. Знаешь какое? Томпсон!

— Меньше слушай Золотарева, я его знаю, как облупленного! — отмахнулся Слон. — А насчет голого предположения — ты зря!

Алексей Иванович подошел вплотную и взял Макса под руку.

— Я тут повстречался с нашими ребятами, попил водки… У пенсионеров языки, известное дело, поразвязанней. Там слово, здесь… Знаешь ведь, как собирается информация…

— Шпионская информация, — пошутил Макс, но Слон шутки не принял.

— Ты это брось! Я никогда шпионом не был… Потому что шпион одно, а разведчик — совсем другое!

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Карданов. — И что дальше?

— Вчера к корешу одному зашел, к Женьке Варенцову, он со мной в отделе работал. Посидели за бутылкой, поболтали, вспомнили, как раньше жили, поговорили кто как сейчас устроился… Женька летом во Франции был с новой женой, поехали в Монако, там море, пирсы, яхты, чистота, щелкает он свою красавицу во всех ракурсах, видит — мужик со спортивной сумкой по сходням поднимается. Морда сытая, загорелая, но — совковая, родная, да ещё знакомая!

Слон многозначительно поднял палец.

— Кудлов из Девятого управления, мать его так!.. Эй, кричит, Кудлов! Не узнаешь, что ли?.. А тот морду — клином, отвернулся, поднялся на яхту, зашел в каюту, и все. Через полчаса яхта отчалила. Вот она, я незаметно спер фотку…

Откуда-то из-за пазухи Слон достал лаковый цветной прямоугольник, протянул Максу. Тот всмотрелся.

— Красивая…

— А я о чем!

— Но она моложе его лет на двадцать?

Веретнев запнулся.

— Кто?

— Ну эта его новая жена.

— Да при чем здесь жена! На яхту, на яхту смотри!

Действительно, кроме молодой женщины в открытом сарафане на заднем плане снимка присутствовала роскошная белая яхта среднего класса. Море на снимке казалось не лазурным, а скорее золотистым от косых лучей утреннего солнца, отраженных в спокойной воде. Яхта отходила от причала, оставляя за кормой смятую вспененную дорожку. Вверху на мачте развевался французский триколор. На корме отчетливо выделялись крупные литые буквы: «ALEXANDRA». Под названием яхты стояло ещё какое-то слово, или цифры, — гораздо мельче, не разобрать.

— А при чем тут Евсеев? — спросил Макс.

— Да при том, — Алексей Иванович понизил голос. — Кудлов и Злотин как раз и были «прикрепленными» Евсеева! И если кто-то из этой парочки сейчас в яхтах там раскатывается, то и босс ихний где-то неподалеку!

— Вот так, да? — в голосе Карданова появилась заинтересованность. — А что там мелко написано?

Веретнев хмыкнул.

— Не читается, я пробовал. Ни в лупу, ни с помощью сканера. При самом большом увеличении это просто пять чертиков, или пять каких-то пятен — не более того.

Макс вернул ему фото. По краю поля стрелой пронесся облезлый мартовский заяц.

— Миллион баксов, Макс, — сказал Веретнев.

— Около миллиона, Алексей Иванович, — поправил Макс. — И судя хотя бы по этой яхте, часть денег уже вложена.

— Сколько такая посудина будет стоить? — хрипло спросил подполковник.

— Не знаю. Тысяч двести, наверное. Предположим, столько же во Франции стоит приличный дом в пригороде. Плюс обстановка, машина. И ведь прошло столько лет… А налоги там одни из самых высоких в Европе.

Веретнев достал из кармана куртки плоскую металлическую фляжку, открыл и уже сложил было губы трубочкой, собираясь отхлебнуть — вдруг вспомнил про гостеприимство и протянул фляжку Максу.

— Что там? — поинтересовался тот.