Настоящая крепость

- Милорд, - сказал он наконец, - я польщен честностью, с которой вы описали свои собственные чувства и убеждения. И буду честен и скажу, что мне никогда не приходило в голову, что вы могли бы... выдержать такую степень подлинного духовного возрождения. - Он поднял одну руку, мягко помахав ею над своим столом. - Я не имею в виду, что вы приняли свой нынешний пост исключительно из-за каких-то циничных амбиций, пытаясь заключить наилучшую сделку, какую вы могли, в ситуации, которая полностью провалилась для вас в Чарисе. Но должен признаться, что оказал вам серьезную медвежью услугу, предположив, что именно это и произошло. Теперь, после того, что вы только что сказали, я нахожусь в затруднительном положении.

- Затруднении, ваше преосвященство? - Адимсин приподнял бровь, и Гейрлинг фыркнул.

- Честность заслуживает честности, милорд, особенно между людьми, которые оба утверждают, что являются слугами Божьими, - сказал он.

- Ваше высокопреосвященство, я очень сомневаюсь, что вы могли бы - честно - сказать мне что-нибудь, что стало бы огромным сюрпризом, - сухо сказал Адимсин. - Например, я был бы удивлен - чрезвычайно удивлен - узнав, что вы приняли свое нынешнее архиепископство исключительно из чувства глубокой преданности и приверженности Чарисийской империи.

- Что ж, - голос Гейрлинга был еще более сухим, чем у Адимсина, - полагаю, что могу легко успокоить вас в этом вопросе. Однако, - он слегка наклонился вперед, и выражение его лица стало гораздо более серьезным, даже мрачным, - должен признать, что, несмотря на все мои усилия, я почувствовал не одну мысленную оговорку, когда принимал обеты моей новой должности.

Адимсин склонил голову набок, и Гейрлинг быстро взглянул на Макинро. Это было не то, в чем он признавался епископу Мэнчира, но все же он увидел только спокойный интерес в глазах другого человека, прежде чем снова посмотрел на Адимсина.

- Во-первых, я бы никогда и ни при каких обстоятельствах не согласился на этот пост, если бы не согласился с тем, что Мать-Церковь - или, по крайней мере, викариат - безнадежно коррумпирована. И когда я говорю "безнадежно", это именно то слово, которое я хотел использовать. Если бы я хоть на мгновение поверил, что кто-то вроде Замсина Тринейра может потребовать реформы, или что кто-то вроде Жэспара Клинтана разрешил бы это, если бы тот это сделал, я бы отказался от архиепископства прямо и немедленно. Но сказать, что я верю, что Мать-Церковь была смертельно ранена своими собственными викариями, - это не то же самое, что сказать, что я верю, что Церковь Чариса автоматически должна быть правильной. Это также не означает, что я каким-то волшебным образом свободен от любых подозрений в том, что Церковь Чариса была кооптирована империей Чарис. Мать-Церковь, возможно, впала во зло, но она никогда не предназначалась для того, чтобы быть служанкой светских политических амбиций, и я не буду добровольно служить никакой "Церкви", которая является не более чем политическим инструментом. - Он поморщился. - Духовная гниль в Зионе сама по себе является результатом извращения религии в погоне за властью, и я не готов просто заменить извращение во имя власти прелатов извращением во имя власти князей.

- Понятно. - Адимсин кивнул. - И все же проблема, конечно, в том, что Церковь Чариса может выжить только до тех пор, пока империя Чарис способна защитить ее. Эти два понятия неразрывно связаны друг с другом, по крайней мере, в этом отношении, и неизбежно наступят времена, когда религиозная политика будет формироваться и отражать светскую политику. И наоборот, уверяю вас.

- Ни на секунду в этом не сомневаюсь. - Гейрлинг поднял руку и осторожно сжал свою переносицу большим и указательным пальцами. - Ситуация настолько невероятно сложная, с таким количеством вариантов, с таким количеством опасностей, что вряд ли могло быть по-другому. - Он опустил руку и посмотрел прямо на Адимсина. - Тем не менее, если Церковь будет рассматриваться как создание империи, она никогда не получит всеобщего признания в Корисанде. Нет, если только что-то не изменится более кардинально, чем я могу себе сейчас представить. В этом отношении было бы гораздо лучше, если бы она была переименована в "реформаторскую церковь", возможно, вместо Церкви Чариса.

- Об этом думали, - сказал ему Адимсин, - и отклонили, потому что в конечном счете храмовая четверка неизбежно собиралась назвать это "Церковью Чариса", как бы мы ее ни называли. В таком случае, казалось, что лучше пойти дальше и самим принять титул - я говорю здесь, конечно, используя церковное "мы", - объяснил он с очаровательной улыбкой, - поскольку я сам не участвовал в этом конкретном решении. И еще одной частью этого, очевидно, была та взаимная зависимость друг от друга в плане выживания, о которой я уже упоминал. В конце концов, думаю, решение состояло в том, что честность и прямота были важнее политических или пропагандистских нюансов названия.