Настя

Внутри оказалось сыро и темно. Единственное окно почти не давало света. Пахло чем-то затхлым. Потемневшие от постоянной сырости полы немилосердно скрипели. В одном углу стояла кровать, в другом – старый колченогий стол, какая-то тумбочка – это была вся обстановка.

Ребята затащили мешок с пленником и бросили около порога.

Никита даже потёр руки от удовольствия.

– Сначала нужно предупредить по поводу очков, – сказала Полина. – Если с меня сейчас эти идиотские баллы будут слетать с такой же скоростью, как и вчера, я до вечера не доучусь.

– Хорошо, – коротко ответил Никита.

Мы сняли с головы мальчишки мешок. Он растерял весь свой гонор, губы у него дрожали, глаза цеплялись за каждое увиденное лицо.

– Привет, котёнок! – Поздоровался Никита, присаживаясь перед ним на корточки. Пленник ничего не ответил, только с испугом уставился на мальчика, угадав в нём главного (по крайней мере, на этом допросе).

– Для начала позвони своим подельникам и объясни, что если с нас слетит хоть один балл, из школы ты вылетишь через десять секунд. Вот твоя смерть, – Никита помахал перед лицом мальчишки его карточкой, которую незаметным движением фокусника извлёк у него из-за пазухи. Карточка была вставлена в пластиковый футляр со шнуром. – Выбросим в окно – и дело с концом, – сообщил Никита, преувеличенно аккуратно снимая с шеи пленника шнурок. – Сколько у тебя тут? Минус сорок? Фу! У меня и то больше. Как же ты так, птенчик, с других очки снимаешь, а со своими разобраться не можешь?

– Дайте рацию, – хрипло сказал мальчик.

Никита, не глядя, протянул руку назад. Андрей вложил ему в ладонь рацию и отступил назад.

– Живут же люди, – сказал Никита, разглядывая диковинный механизм.

Я стояла слишком далеко, поэтому не совсем точно увидела, что же так заинтересовало Никиту. Скорее всего, сам факт того, что есть что-то, что может работать, даже если мобильники оказываются вне зоны действия. Рация, размерами больше похожая на кирпич, чем на средство связи, внушало почтение только одними своими размерами.

– Я тут, у них, – сказал мальчик в микрофон, нажав несколько кнопок.

– Тебя схватили? – Насмешливо поинтересовался голос, настолько высокий, что было непонятно, кому он принадлежит, мальчику или девочке.

– Да.

– Выкручивай сам, Серёга, не надо было тормозить. Скажешь что-нибудь лишнее – пеняй на себя. Удачи!

– Вот сволочь рыжая! – С чувством сказал мальчишка, отключив рацию.

Никита самодовольно хмыкнул.

– Для начала ты нам подаришь рацию, – сказал он. – И объяснишь нам, как она работает.

– Я не знаю. Мы в прошлом году рации у пятого курса купили.

– За что?

– За полторы тысячи очков каждая.

– Ага…, – задумался Никита.

Рядом оказалась Полина, которая с интересом наблюдала за ходом допроса.

– Баллы на карточках – обычная форма расчётов между курсами? – Быстро спросила она.

– Только между старшими, – ответил Сергей, вытаращенными глазами глядя на дочь Сенатора. Судя по всему, её одну сейчас он испугался больше всего того, что происходило с ним до сих пор. – Которые умеют с очками работать.

– Что значит – работать?

– Начислять себе очки и снимать.

– Если они начисляют себе какое-то количество очков…

Полина не договорила. Пленник понял её правильно и закончил:

– Точно такое же количество очков нужно с кого-нибудь снять.

– Например?

– С младшекурсников.

– Разрешение на это даёт Красная Шапочка?

– Нет.

– Как? – Удивилась Полина.

– Это не её компетенция. Если ребята смогут понять, как работает система начисления и снятия баллов, значит им уже можно работать с ними. Если нет…, – он едва заметно шевельнул плечами.

– Когда вы научились работать с баллами?

– Недавно, – опустил глаза Сергей.

– Врёт! – Встрял Никита, всё это время внимательно глядящий на него.

– Не вру!

– Не зли меня, котёнок, – с недоброй ухмылкой произнёс Никита. – Тебе в "Штуке" надоело учиться, да?

– Мне его жалко, – прошептала мне на ухо Мариша, – а если бы Никиту так кто-нибудь поймал – тогда бы что?

– Никита бы не стал разбоем заниматься, – так же шёпотом ответила я ей.

– А если бы стал? – продолжала допытываться моя подруга. – Тебе бы его ни капельки не было жалко?

– Нет! – Мой голос прозвучал, наверное, излишне резко. – Тогда я бы первой его карточку спрятала бы куда-нибудь.

Марина ничего не ответила, но как-то незаметно отстранилась от меня.

Допрос продолжился совсем в другом направлении.

– Кто здесь главный?

– Красная Шапочка! – Быстро ответил мальчик.

– Кроме неё? – Раздражённо осведомилась Полина.

– На каждом курсе свой старший.

– А Михаил Сергеевич?

На сей раз пленник надолго задержался с ответом.

– Я не знаю, чем он занимается.

Я вышла на улицу, заподозрив, что ничего нового больше не услышу.

Какой-то мальчик сидел на корточках, обхватив руками колени. Я подошла к нему, уселась рядом. Он поднял голову.

– Что?

Он оказался мне незнаком. Черноволосый, с короткой стрижкой, узкие, упрямо сжатые губы, внимательные глаза. И, в общем, если совсем уж честно, мог бы быть посимпатичней.

– Ничего, – ответила я. – Просто вижу, ты скучаешь, решила хоть как-нибудь тебя развлечь.

– Не нужно меня развлекать.

Мы замолчали.