Настя

— Во-первых… — сбивчиво принялась объяснять я, не совсем представляя, что именно буду говорить.

Полина, которая уже успела опомниться, выручила меня.

— Во-первых, сядь и успокойся, — твёрдым голосом приказала она. — Настюх, дай ему стул. Во-вторых, — теперь моя подруга заговорила сладко-сладко, — если ты считаешь, что мы не понимаем, почему ты взялся помогать нам с расселением, то глубоко ошибаешься, это невооружённым глазом видно. Комнат двадцать, нас — тридцать девять. Ты решил поселиться один. Если бы ты не выкаблучивался, то сам бы выбрал соседа. А теперь у тебя выбора нет, живи с тем, кого Бог послал.

Только потом я поняла, что чем более сладким голосом вещает Полина, тем быстрее и дальше нужно от неё убегать. А самые жуткие гадости она вообще говорит таким тоном, словно малышам в детском садике сказку на ночь рассказывает.

— Интересно, — произнесла я в глубокой задумчивости, — что это такое он тебе сказал, что ты через минуту примчался сюда?

— Неважно, — буркнул Никита и отвернулся.

— Ещё как важно! — Так же сладко мурлыкнула Полина. — Никиточка, колись!

— Пойду я лучше!

И он ушёл.

Когда за ним закрылась дверь, мы переглянулись и расхохотались.

— Ты чего в одеяло закуталась?

— А… это? — Удивилась Полина с удивлением оглядывая себя. — Рефлекс такой. Если сидишь на кровати и кто-то врывается в комнату, то обязательно нужно прикрыться. А ты, что, по-другому бы сделала?

— Не знаю, — честно ответила я.

Полина прыснула.

— Что такое?

— Я до сих пор не могу поверить, что мы тут совсем одни, — весело поведала она. — Ни разу не была в том месте, где ни одного взрослого. И, представить только, я — главная! Точнее, мне главной быть не впервой, но САМОЙ главной я ещё никогда не была.

— Во-первых, я бы этому не радовалась, — сказала я. — Завтра начнётся такое, что уже к вечеру ты начнёшь искать заместителей, на которых можно свалить хоть чуточку обязанностей. Если бы ты сказала любому взрослому, что он будет полностью отвечать за жизнь и здоровье десяти детишек, таких, как мы, то он бы, если только не полный идиот, тут же бы повесился. А у тебя их сорок. И ты сама не очень то… большая.

— А во-вторых — чего? — Слабым голосом поинтересовалась Полина после долгого молчания.

— А во-вторых, мне почему-то кажется, что начальников у тебя гораздо больше, чем подчинённых. Нас только сорок, а старшекурсников как минимум две сотни. И учителей здесь, судя по всему немеренно, всё-таки контролировать поведение малолетних суперов — это адски-трудная задача. И каждый из вышеперечисленных будет над нами командовать.

— Ты просто пессимистка, — сказала моя собеседница таким голосом, что сразу стало понятно: она пытается убедить сама себя.

— Есть и «в-третьих», — решила я добить её окончательно. — То, что ты главная — это заслуга твоего папы, а не тебя. Ты ещё пока ничего выдающегося не сделала, за что тебя можно было бы хвалить.

— Ты со мной в первый же день хочешь поссориться, да? — Голос Полинки начал плаксиво дрожать. Я её понимала. Представьте только: щеночек пополз на улицу погулять, там его пинали все, кому не лень, наступали на него, кусали, гоняли… Он, потрёпанный, жалкий, вернулся в свою будку, только лёг спать — а его кто-то из братьев хватает за ухо. Ситуация: обиднее не придумаешь.

Таким щеночком оказалась Полина, а злым братиком, точнее, сестрёнкой — я.

— Полин, ты только не обижайся, но лучше, по-моему, если я сразу буду говорить, что думаю, чем молчать и думать про себя. Это ещё никого до добра не доводило.

— Ты права, — вскоре отозвалась моя подруга. Судя по голосу, она даже заулыбалась. — А как ты думаешь, — она приподнялась на локте, глядя на меня, — у меня всё получится?

— Не знаю. Давай спать, а?

— Спокойной ночи! — Её голос глухо прозвучал из-под одеяла.

Обиделась, значит. Спряталась. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что наружу вылез совсем уже младенческий инстинкт: под одеялом — самое надёжное убежище.

— Ага, — сказала я.

А про себя подумала, какие же мы всё-таки дети. Ведь десять лет — это не так-то уж и много. Интересно: выживем?

Свет выключился сам.

004

Я проснулась среди ночи от жуткого грохота. Сначала мне показалось, что произошла какая-то глобальная катастрофа и стены комнаты начинают разваливаться. Спросонок начала шарить рукой рядом с постелью, пытаясь включить ночник, потом вспомнила, что не дома. Дрожащим голосом спросила:

— Что случилось?! Полина, это ты?!

— Всё в порядке, спи! Это я с кровати упала.

— Зачем? — Меня разобрал смех.

— У меня дома стена с другой стороны, — мрачно объяснила моя невидимая собеседница и пообещала. — Если кому-нибудь об этом расскажешь — убью на месте.

Меня разбирал хохот, я не могла ответить ни слова. Полина несколько секунд послушала меня, потом подозрительно осведомилась:

— Бахмурова, у тебя истерика, что ли?

Я едва смогла взять себя в руки:

— Похоже на то.

— Знаешь, есть такое хорошее народное средство…

— Только не надо давать мне пощёчины, я уже успокоилась.

— А то смотри, это я быстро — мяукнуть не успеешь.