Настанет день

Пара хранила молчание, и Лютер на прощание дотронулся до краешка шляпы и зашагал по тротуару дальше. Дурацкая выходка, особенно после мыслей о Десмонде, о Лайле, о своей ответственности. Но в белых мужиках с пушками, ей-ей, было что-то такое, что всегда подбивало его на проказы.

Ежели судить по настроению в городе, скоро таких мужиков с пушками появится еще больше. Он миновал уже третью за день палатку неотложной помощи, увидел внутри сестричек, расставляющих столики и койки на колесиках. А чуть раньше сегодня он проходил через Вест-Энд и Сколли-сквер, чуть не в каждом третьем квартале натыкаясь на машины «скорой», поджидающие событий, которые уже начинали казаться неизбежным. Он посмотрел на «Геральд» в своей руке, на эту, как бишь ее, редакционную статью:

Сегодня наше общество находится в состоянии небывалого напряжения из-за того, что творится в управлении полиции. Мы на распутье. Мы неизбежно окажемся на пороге советизации и господства коммунистических порядков, если позволим ведомству, охраняющему закон, начать обслуживать чьи-то узкие интересы.

Бедняга Дэнни, подумал Лютер. Бедный сукин сын, они его облапошили.

Джеймс Джексон Сторроу по праву считался самым богатым человеком Бостона. Став некогда президентом «Дженерал моторс», он реорганизовал компанию, причем все его рабочие сохранили места, а его акционеры — уверенность. Он основал Торговую палату Бостона и незадолго до войны возглавил Комиссию по стоимости жизни. А в войну Вудро Вильсон назначил его руководителем Федеральной топливной службы, и он добился, чтобы в домах всегда хватало угля и нефти, иногда ссужая собственные средства, лишь бы поставки осуществлялись без задержек.

Он слышал, как люди говорят, что он не кичится своей властью и силой, но он-то всегда искренне считал, что любое внешнее проявление силы — не более чем безудержное выпячивание эгомании, болезненного индивидуализма. А поскольку все эгоманьяки в глубине души напуганы и неуверенны, они проявляют свою «силу» на самый что ни на есть варварский манер, чтобы окружающий мир, упаси господи, не догадался.

Ну не кошмар ли, все это нынешнее противостояние «сильных» и «бессильных», эта абсурдная битва, разгорающаяся сейчас в городе — в его любимом городе, и битва, кажется, худшая со времен октября 1917-го.

Сторроу принял мэра Питерса в бильярдной своего дома на Луисбург-сквер; и, как только мэр вошел, глава «Дженерал моторс» сразу же заметил, как тот загорел. Это подтверждало давние подозрения Сторроу, что Питерс — человек легкомысленный, мало подходящий для своего места даже в обычных обстоятельствах, а уж тем более — в нынешних.

Разумеется, он приветливый парень, как многие легкомысленные люди; вот он пружинистыми шагами пересек комнату, направляясь к Сторроу, одаряя его широкой и энергичной улыбкой.

— Мистер Сторроу, как любезно с вашей стороны со мной встретиться.

— Напротив, для меня это такая честь, господин мэр.

Рукопожатие мэра оказалось неожиданно твердым, и Сторроу отметил, как ясны его голубые глаза: возможно, в этом человеке таится нечто большее, чем он предполагал. Что ж, удивите меня, господин мэр, удивите.

— Вы знаете, почему я пришел, — заявил Питерс.

— Полагаю, для того, чтобы обсудить ситуацию, касающуюся полиции.

— Совершенно верно, сэр.

Сторроу провел его к двум кожаным креслам вишневого цвета. Они уселись. Между ними был столик с двумя графинами и двумя стаканами. В одном графине — бренди, в другом — вода. Сторроу предложил напитки мэру. Питер благодарно кивнул и налил себе стакан воды.

Сторроу положил ногу на ногу и снова изучающе его оглядел. Указал на собственный стакан, Питерс послушно нацедил воды и ему, после чего оба откинулись на спинки кресел.

Сторроу осведомился:

— Как вы себе представляете, чем я могу оказаться вам полезен?

— Вы самый уважаемый человек в городе, — произнес Питерс. — Кроме того, сэр, вы пользуетесь народной любовью, ибо помогали сохранять тепло в домах в течение войны. Мне нужно, чтобы вы и другие члены Торговой палаты по вашему выбору создали комиссию для изучения вопросов, которые подняли полицейские, и контраргументов, выдвинутых комиссаром полиции Кёртисом. Цель — определить, на чьей стороне истина и кто из них в конце концов должен одержать победу.

— Будет ли эта комиссия обладать властью принимать решения или же она будет наделена лишь рекомендательными функциями?

— В городском законодательстве указано, что, если нет свидетельств неправомерного поведения комиссара полиции, за ним остается последнее слово при обсуждении всех вопросов, непосредственно затрагивающих полицию. Его решения не вправе отменить ни я, ни губернатор Кулидж.

— Таким образом, наши возможности ограниченны.