Наследие Древнего. Том 1

На семидесяти торговец заупрямился и отказался снижать цену дальше. Мы с ним так горячо спорили, размахивая кулаками и брызжа слюной, что не заметили, как вокруг собрались зеваки. Обступили нас полукругом и делали ставки — чья же возьмёт.

— Шестьдесят шесть! — прорычал я и нервно постучал по прилавку.

— Семьдесят! — не уступил торговец, но с опаской покосился на мою руку.

Нас так захватил азарт, что мы орали в полный голос, будто готовы были друг друга убить. Я чересчур увлёкся, и мой кулак жил своей жизнью — постоянно отбивал чечётку по всем подходящим поверхностям.

— Шестьдесят шесть!

Тук-тук-тук.

— Семьдесят!

Тук-тук-тук.

— Шестьдесят шесть!

Тук-тук-тук.

— Эх, Пегас с тобой, пусть будет шестьдесят шесть!

— Семьде… — я оборвал себя на полуслове.

За спиной раздались громкие аплодисменты и восторженные восклицания:

— Дожал-таки!

Я откашлялся, с трудом сохранив невозмутимый вид, и протянул руку торговцу. Тот шагнул вперёд, вышел из-за прилавка и наклонился, чтобы её пожать, как в этот момент… Накренились толстые подпорки, на которых держалась вся лавчонка, с вешалок посыпались штаны и рубашки, смялись парусиновые стены, и балка, на которой болталась железная вывеска «Морская долговечность, Рыбья прочность!», рухнула ровно на то место, где стоял торговец.

Моё тело отреагировало быстрее, чем мозг — ладонь крепко сжалась, рука дёрнула торговца из-под балки, корпус крутанулся, придавая движению скорости. Лавчонка сложилась как карточный домик. На секунду воцарилась тишина, а потом я услышал одинокий стук и задумчивое: «Надо запомнить». А в следующее мгновение люди загомонили, обсуждая произошедшее.

Торговец ошарашенно ощупал себя с головы до ног и набросился на меня с объятиями и благодарностями.

— Насмерть бы прибило… Если бы не вы, то на этом паршивом рынке моя жизнь бы и закончилась! — он бросился к лавке, зарылся в обломки и парусину и вытащил здоровенный ком из смятых рубашек. — Для вас ничего не жалко!

— Это всё мне? — я потянулся за рубашками, но торговец поджал губы и отшагнул назад. Помялся и выделил мне одну рубашку. Я изумлённо на него уставился. — Всего одну?

— Да-да, вы правы, — согласился торговец, дал мне ещё одну рубашку и торжественно провозгласил: — А ещё, пока я жив, у вас будет скидка в моей лавке целых два процента! Ах, к Гидре, гулять так гулять! Пять процентов!

Жлоб. Но от подарка отказываться я не стал — заскочил в особняк Брана, закинул мешок с рубашками в свою комнату и продолжил исследовать столицу. Красный район был каким-то… депрессивным. Домики были уж совсем простенькими — хлипкие мазанки с соломенными крышами, — а между ними торчали перекошенные сарайчики и загоны с разной живностью. Выделялись здания с вывесками в виде иголки, подковы и кренделя — видимо, ремесленники живут побогаче.

Немного побродив по Красному району, я решил вернуться в Золотой, но моё внимание привлёк шум на небольшой круглой площади.

— Волшебный эликсир! — разглагольствовал щеголь в потрёпанном фраке, спина которого была вся в заплатках. — Что? Вы мне не верите? Всё хорошо, я не обижаюсь… После Огненной Охоты никто мне не верит, поэтому… Поэтому одного смертельно больного я исцеляю бесплатно!

Я вспомнил рассказ Даррака о том, что в этом мире не существует медицинской магии, телепортации и предвидения будущего. Сцепив зубы, я подавил ярость и подошёл поближе.

Щеголь стоял на большой крытой повозке, перед которой был разложен столик с бутыльками. В них бултыхались разноцветные жидкости. Щеголь шагнул в глубь повозки, покряхтел и вывел к зрителям согбенную женщину. Бледная как смерть, с язвами по всему лицу и горбатая, она шла на дрожащих ногах и пошатывалась.

— Я вверяю вам свою жизнь, — прошептала несчастная и покорно склонила голову.

— И я это ценю, — поклонился в ответ щеголь и вложил в её ладонь пузырёк из тёмного стекла. — Выпей залпом, и тебе полегчает, я обещаю.

Потом он обернулся к зрителям и заявил:

— На спине у этой женщины — абсцесс, заполненный гноем! Ни одно лекарство не заглушало её боль, и врачи не могли вскрыть воспаление, так как боялись, что она умрёт от болевого синдрома! Но мой эликсир не только исцеляет, но и снимает боль!

Щеголь демонстративно достал складной нож и выщелкнул лезвие. Женщина тяжко застонала и уселась на край повозки, свесив ноги. Зрители затаили дыхание. Мужичок зашёл за спину несчастной, расстегнул пуговички на спине и аккуратно вонзил остриё прямо в горб. Ему на лицо брызнули густые жёлтые капли. Он невозмутимо вытер гной, чуть сдвинулся в сторону и с силой надавил на горб. Гной полился на пол повозки, и зрители восторженно загудели.

— О, благая Кассиопея, что со мной? — удивлённо произнесла женщина, смотря на свою ладонь. В ней лежала засохшая кровавая корочка. Женщина принялась остервенело ощупывать своё лицо — язвы отпадали одна за другой, на коже появился здоровый румянец.