Нашествие с севера

Брик оказался более гостеприимным хозяином, чем Хомрик, и сейчас они втроем — Проповедник, Резчик и бочонок какого-то пойла из старых запасов Писаря — сидели в трапезной замка и расслаблялись, а потом хотели податься в Корс, зайти к Хачу, пройтись по кабакам и борделям. А Щарап куда-то пропала — еще третьего дня прислала недопырька с вестью, что она свою работу сделала, и с тех пор ни слуху ни духу. То ли она почуяла что-то, то ли и впрямь перетрудилась, развалина. Кабатчик еще вчера появлялся, всё на хомриков жаловался, мол, мало им других забегаловок или собственных домов добропорядочных Собирателей Пены, нет — они норовят всё больше в его погребе размножаться, среди бела дня по стенам бегают, а от этого посетители трезвеют раньше положенного, и в подвал к чудным наливочкам теперь никого не заманишь. А кому, спрашивается, его наливочки сейчас нужны — новая эпоха на пороге, а он всё по старинке соображает. Не оборотней строгать надо, не оборотней — сейчас и людишки попадаются почище любых лохматиков. Пора, пора нового человека воспитывать, такого, чтоб мог за медную деньгу бабушку свою зажарить, чтоб за себя, родимого, себя не жалел… Взять, к примеру, того же Кузнеца — не понимает он своего великого предназначения, всё золотишко тачками вывозит, а предложи ему серебро — и серебро бы взял, не побрезговал. Вот и пусть теперь в Цаоре взаперти посидит, пока нового дела ему не найдется…

Морох тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли. Он стоял посреди Рубинового зала, своей мастерской, и пришел он сюда, чтобы предаться сладострастию Творения. На алом полированном полу лежала груда ошметков плоти инферов — гарпии накануне натаскали. От инферов не убавится — если гарпия у такого кусок мяса выкусит, ему это что укус комариный, да и того он не учует, потому что спит.

Настала пора закладывать первые камни в основание новой эпохы, когда по земле будут бродить чудовища, подобные людям, и люди, подобные чудовищам. Создание должно стать неимоверно могучим и абсолютно покорным, стремиться во Тьму и не бояться Света… Правда, нелегко будет подобрать на складе хорошенько выдержанную душонку, которая устроила бы подобную тварь, но запасы делались тысячелетиями и еще будут пополняться, пока людишки воздвигают кумиров…

Сиятельный Морох поднял вверх растопыренные пальцы левой руки, а правой начал выводить знаки зеркального письма, и алые пылающие строки начали возникать прямо в воздухе над кучами мертвой плоти, и в тот же момент откуда-то донесся короткий истеричный женский вопль. Надпись тут же осыпалась черным пеплом, испоганив мясо инферов, а сам Морох испуганно оглянулся, лишь в следующее мгновение поняв, что же, собственно, произошло.

Он всё-таки ее недооценил… Гейра выбралась оттуда, откуда нет выхода, и это могло оказаться не последним сюрпризом. Начало новой эпохи пришлось отложить на некоторое время, а сейчас следовало вытрясти душу из Дряни, пока она не успела напакостить. Хотя что она может, разве что сдаться и постараться убедить, что еще пригодится. Может, и пригодилась бы, если б не совалась куда не надо и хотела бы в меру…

Морох неторопливо, стараясь ступать неслышно, направился туда, где под черным сводом висели на цепях заточенные Владыки, и когда до цели остался один лишь поворот, он услышал голос, нет — голоса.

— Может, лучше всё-таки просто смыться. Старичок нас искать не будет — о тебе он вообще не знает, а про меня не скоро вспомнит… — Гейра говорила как-то сдавленно и торопливо.

— Молчи, Дрянь! — кто-то грозно пискнул в ответ. — Я-то, может, и скрылся бы — все хомрики одинаково пахнут, а тебя любая гарпия унюхает, любой недопырек настучит, любой из Избранных заложит. И я бы на тебя настучал, только стук мой никому не нужен. Давай я вставлю ключик в замочек, а ты повернешь, или наоборот — ты вставишь, хотя вставлять — не бабское дело…

Послышался какой-то шлепок, длинная тирада пискуна прервалась слабым вскриком, а до Мороха дошло, что дело приобретает настолько серьезный оборот, что у него даже не хватило бы воображения представить, что будет, если… Для начала он пихнул ногой пол, выложенный обшарпанной плиткой. Каменная волна побежала вперед по коридору и свернула за угол, шелестя спокойно и неотвратимо. На этот раз Гейра, падая, не успела даже вскрикнуть, а Великолепный уже поставил колено на ее грудь, а в его длинных пальцах копошился и верещал Хомрик.

— Так, значит, этот мелкий пакостник, — Морох помахал Хомриком у носа Гейры, — ухитрился туда пробраться и оттуда выбраться… А как ты думаешь, показал бы он тебе выход, если бы у тебя не было вот этой штучки? — Гейра не сразу поняла, о чем это он, но Великолепный, схватив ее за волосы, развернул лицом в сторону ключика, который всё еще торчал в замке.

— Пусти! — пищал Хомрик. — Пусти, а то палец откушу!

Морох сдавил его чуть посильнее и тут же забыл о нем навсегда. Он смотрел на Гейру, которая уже перестала сопротивляться, а просто смотрела на него то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с вожделением… Выражение ее взгляда уже не имело никакого значения…