Наше пересечение

Пожимаю плечами и поднимаю кружку с чаем.

– Ты не захочешь услышать ответ.

Иви фыркает и отворачивает от нас, вероятно, начав готовить завтрак для Остина, потому что на столешницу ложится парочка жестяных формочек для обжаривания яичницы.

– За то, что дерьмо случается, – говорит Ноа, держа кружку по центру стола, который разделяет нас.

– Да, – встречаюсь с его кружкой, соглашаясь с тостом.

Что может быть хуже? Не знаю. Что может быть лучше? Тоже не знаю. Я сижу на кухне сестры Грейс и её мужа, чокаясь со вторым кружками, наполненными чаем после того, как разочаровался в девушке, которую люблю.

Ночь без сна не осталась бесследной. На все предложения Иви воспользоваться патчами – я отказывался. Я не сладкая девочка, которой требуется смазка для задницы и тонна косметики. Мне ровным счётом плевать на внешний вид, которым можно распугивать людей. Чувствую себя разбитым корытом, но всё поправимо. Если я отрублюсь в самолёте, то расцелую пилота.

– Ты уверен, что не хочешь попробовать ещё раз? – спрашивает Иви то, что крутится у неё на языке со вчерашнего дня, но она решилась спросить это только сейчас.

– Да, – без сомнения отвечаю я.

– Что она сделала, из-за чего ты решил всё закончить?

– Это не наше дело, Ив, – отрезает Ноа.

– Она же моя сестра!

– Она твоя сестра, но не маленькая девочка, которой нужно слюни подтирать. Она замужем. Ей не десять. Она сама выбрала такой путь, значит, её устраивает. Хватит лезть в её жизнь.

Ноа чуть ли не стукает кулаком по столу, но всё же удерживается от подобного жеста, хотя его тон вполне понятен. Он не потерпит возражений, и Иви это видит так же, как и я. Задержав несколько секундный взгляд на муже, девушка принимает поражение и отворачивается к плите.

Перевожу взгляд на Ноа, который подмигивает мне и улыбается.

– Учись, пока я живой.

– Не один ты умеешь управляться с неугомонностью сестёр Мелтон, – усмехаюсь я.

– Проявишь слабость и всё, считай себя мякотью.

– Ноа! – пыхтит Иви, направляя в него невидимые ножи, вылетающие прямиком из её глаз.

– Хочешь сказать, что с удовольствием приняла бы тюфяка? – подначивает парень, искоса поглядывая на меня с тенью улыбки. Я знаю, чего он добивается: страсти. Иви наверняка подобна Грейс. Стоить бросить спичку – и вспыхнет пламя.

– Я вообще ничего не хочу говорить, – хмурится она.

– Тогда поговорим вечером.

Тут я уже не могу сдержать смешок. Чувство дежавю накрывает с головой. Это так похоже на мои отношения с Грейс, что одновременно сдавливает грудную клетку и забавляет. Именно дерзкий язычок Грейс и её взгляд, бросающий вызов, привлекли меня. Она была сломлена так же, как и я, но восстановив меня – она уничтожила снова. Это гораздо хуже. Я наивно думал, что Грейс не пойдёт на такое. Полагал, что человек, испытавший боль, никогда не причинит её другому, потому что сам прошёл этот огонь, потому что сам прочувствовал эту внутреннюю разбитость. Я ошибался. Она пошла. Она выбрала месть, а не меня.

Чай давно остыл, но почему-то обжигает горло, когда я делаю большой глоток. Находясь в компании Иви и Ноа понимаю, что всё могло быть иначе, если бы она выбрала меня. Я мог без раздумий собрать вещи и свалить с ней хоть на край света, лишь бы защитить то запретное и настоящее, что мы обрели. Но выбирая её – она не выбирает меня. Когда человека спрашивают, какое чувство самое сильное; какое чувство самое светлое, чистое и непорочное; какое чувство подвергает изменениям и подталкивает на поступки; какое чувство способно спасти человеческую жизнь? Все хором отвечают любовь. Это ложь. Сильнее любви – ненависть, желание отомстить. Но у них есть послевкусие – опустошение. Когда совершается месть, что остаётся? Ничего. Цель осуществилась, что дальше? Ты мог слепо идти к ней, теряя всё, что окружает: друзей, семью, любовь, осознание придёт только в конце, но, к сожалению, может быть уже поздно. Ничего не вернуть, остаётся лишь чувство пустоты и одиночества.

– Как вы сбежали? – интересуюсь я.

– Просто: собрались и уехали, – отвечает Ноа, как будто убегать – это норма для жизни.

– Без плана?

– Нахрена план? Обычно они никогда не работают. Вы просто берёте и делаете, без заморочек, тогда всё получается.

– Он даже не искал вас?

– Диего… отец никогда не полагался на меня, – выдыхает Иви.

– Почему?

– Потому что я всегда делала в точности наоборот его словам. Он всюду таскал за собой Грейс. Все надежды были возложены на неё. Грейс всегда говорила, что в семье есть урод и это она, но всё совсем наоборот. Это я позор идеальной семейки Мелтон. Но я рада быть изгоем.

– Потому что теперь свободна?

– Да. Я живу с человеком, которого люблю, у нас самый лучший малыш на свете. Просыпаясь утром, я вижу любимое лицо на соседней подушке. Плевать, что мы не купаемся в богатстве, но у нас уже есть что-то. Отец говорил, что лишил меня всего, на самом деле это не так, он подарил мне всё. Под всем, я имею в виду свободу.

– Похоже на короткую сказку, – улыбаюсь я, радуясь тому, что они обрели. Это чувство эмпатии всё же никуда не делось, я умею радоваться за других, даже если не получил подобного.