Наша девочка

– Она мировая, тетя Тамара, – сказал Мишка. – Сразу поняла, что мы за гусями ходили, но не выдала нас. Даже пригрозила этому, который пендаля дал, помимо перелома чирей на заднице наколдовать, чтобы он сесть не мог. Все правильно она говорила. У парня свой отец есть, он его и накажет, если надо. А эти мужики пусть сначала своих сыновей родят и вырастят, а потом им поджопники раздают. Ну, пока она Костика заново зашивала, его родители прибежали. А вы же знаете, какая у Костика мать. Тетя Луиза тому мужику чуть голову не оторвала. Она на него кинулась, лицо расцарапать обещала, так тетя Тамара еле ее удержала.

Мужики тете Луизе про гусей пытались сказать, что, мол, наверняка воровали пацаны, поэтому гуси и кричали, только тетя Луиза орала на них так, что они про гусей быстро забыли. Тетя Тамара от себя добавила. В общем, они обещали отцу Костика шифер привезти, сколько потребуется. И тете Тамаре тоже.

– Тетя Тамара про нас не спрашивала? – спросила Наталка.

– Спрашивала, – ответил Мишка. – Особенно про Каринку спрашивала. Я сказал, что Каринка в порядке. И я вас домой провожу. Больше ничего не говорила.

А тетя Луиза сказала, что, если кто-то про ее сына еще слово дурное скажет или про гусей вспомнит, она кинжал возьмет и тому пятую точку сама распорет.

– Зыкинско, – кивнула Наталка.

Я даже дышать боялась. Рядом со мной сидел Мишка. И я гордилась тем, что он такой смелый. А еще тем, что он проводит меня до дома. Пусть даже с Наталкой и пусть даже потому, что пообещал это тете Тамаре. Но ведь проводить до дому – это можно считать свиданием? Это ведь знак, что я ему нравлюсь? У меня так заболел живот, что начала кружиться голова. Мне очень хотелось потерять сознание, но я не могла подвести Наталку. Да и тетя Тамара бы меня точно убила, если бы ей, помимо окровавленного Костика, еще и меня на ночь глядя привезли. Еще мне очень хотелось пойти домой рядом с Мишкой. Пусть бы он даже не держал меня за руку – я уже знала, что это неприлично. Я так размечталась о проводах, что не вникала в то, о чем говорят другие. Ребята гадали, когда поправится Костик, накажет ли его тетя Луиза и расскажет ли она другим мамам о гусях. Наталка говорила, что нужно подождать, когда Костик сможет ходить, и только тогда идти на рыбалку.

– Ты извини меня, я не хотел, – тихо сказал Мишка.

– За что? – я его даже не сразу услышала. Только почувствовала, что он ко мне придвинулся. И мне опять стало нехорошо. В животе урчало, и я боялась, что Мишка услышит эти ужасные звуки и отсядет от меня.

– Ну, что в саман тебя засунул. Я же не думал, что ты не знаешь, – сказал Мишка.

Я была счастлива. У меня дико болел живот, видимо, от чая с ягодами. Меня тошнило, кружилась голова, но я была так счастлива, как никогда в жизни. Лицо чесалось от засохшей глины. Волосы, вымытые только вчера, были грязными, и я знала, что нам с Наталкой попадет от тети Сони. Но мне хотелось петь, танцевать, бегать или просто не двигаться – сидеть рядом с Мишкой, гордиться тем, что он рядом. Я даже боялась голову повернуть в его сторону, чтобы не спугнуть этот момент. Теперь я точно знала – я ему нравлюсь, это настоящее свидание и то, что он проводит меня до дома, – это определенный знак. Еще какой знак! Ведь он со мной говорил и попросил прощения. Я мечтала о том, чтобы он опять засунул меня в саман, чтобы повторить этот момент – он сидит рядом и тихо мне шепчет, чтобы не услышали другие. А до этого – несет на руках.

– Мне здесь нравится. С Наталкой хорошо и с тетей Соней хорошо. И с дядей Давидом, и с тобой… – произнесла я и тут же прикусила язык.

Мишка резко подскочил и подошел к яме – поворошил палкой угли и достал запеченных в глине птиц. Глина отваливалась кусками вместе с перьями.

– Готово, – сообщил он.

Все набросились на еду. Оказалось, мальчишки по дороге прихватили огурцы, яблоки, ягоды, хлеб, соль, которые теперь доставали из карманов.

Домой мы вернулись уже за полночь. Я считала, что все испортила своим признанием, ведь Мишка больше не сказал мне ни слова. Он проводил нас до дома, но всю дорогу болтала только Наталка, которую заботило одно – как бы пробраться в дом, чтобы не разбудить маму. Пришлось лезть в окно. Я уснула сразу, как только голова коснулась подушки. Да, это выражение я часто встречала в книжках, но раньше не понимала – как именно это происходит. И только теперь поняла.

Утром меня разбудил крик тети Сони:

– Девочки, да что с вами такое? Я вас добудиться не могу! Работы полно, а вы спите! Вы что, тети-Тамариного отвара напились вместо чая? Вставайте скорее!

Наталка, как и я, спустила одну ногу с кровати и сказала:

– Да, мамочка, мы уже встали, сейчас все сделаем.

Но вдруг подскочила, тут же очнувшись от дремы, и уставилась на меня.

– Что-то не так. Мама должна была нам самое страшное наказание придумать. Что-то случилось. Вставай скорее!

Мы подскочили и выбежали во двор.

– Ну, наконец-то, – сказала тетя Соня. – Тамик на вас, подмести, убрать, погладить. Я вернусь к обеду. И почему вы такие грязные? Ладно, потом.

Тетя Соня выбежала за ворота.