Наш Современник, 2007 № 04

Помнится, первым прихожанином, увиденным мной в лондонской православной церкви, был здоровенный, лысый, небритый негр. В шортах и пляжных тапочках на босу ногу, с ворохом амулетов на покрытой густой шерстью груди, где христианский крест терялся. Все мое православное существо вздрогнуло. В дальнейшем, правда, выяснилось, что он — симпатичный, культурный, образованный человек, истинно православный. (Учит-учит нас Мать Церковь: не судите о людях предвзято, а мы!..). Да и в целом английская часть весьма пестра по составу — тут и коренные лондонцы, и прямодушные шотландцы, и схожие с россиянами по менталитету ирландцы, простоватые валлийцы, выходцы из стран Азии и Африки. Отношения между православными русскими и православными британцами, конечно, не простые, и тут многое проистекает из превратного представления о России, столь свойственного жителям “туманного Альбиона”.

Судя по признаниям моих английских коллег, стереотип представления рядового англичанина о жизни и быте россиян до сих пор таков: большую часть времени мы дружно сидим в “избах”, хлещем водку и играем в шахматы под звуки балалайки. За окнами трещат лютые морозы. Очень любим с кем-нибудь повоевать. Поэтому под каждым сугробом у нас спрятана ракета с ядерной боеголовкой. От России до самых дальних уголков планеты свирепствует зловещий КГБ. В целом же мы ребята неплохие, но слишком подвержены “зелёному змию”. Эти домыслы, безусловно, влияют на церковное общение. Главным образом в отношении англичан к россиянам — внешне по-английски вежливом, а по существу холодно-высокомерном, как к людям второго, даже третьего сорта.

Откровенно говоря, слышать упрёки в пьянстве от англичан, кои и сами “закладывают” будь здоров, для россиянина особенно обидно. Уж кто бы упрекал! В пятницу, по окончании мучительной трудовой недели, миллионы англичан, отдав дань глубокого уважения Бахусу, ведут мужественную, но неравную борьбу с гравитационным полем. В общественном транспорте повсюду чувствуются “выхлопы” перегара. Совсем как в провинциальном городке матушки России в редкий день зарплаты.

Русские лондонцы справедливо возмущаются поведением англичан в православном храме. Тут и я не могу удержаться от гневной тирады. Неужели “культурным англичанам” трудно при походе в Храм Божий одеться поприличней (хотя бы не в шорты), осенить себя крестным знамением при входе, не чавкать жвачкой во время Литургии, успокоить орущих на весь храм младенцев, стоять, а не сидеть, развалившись, как в любимом пабе? “Дико все это смотрится”, — посетовал я много лет служащему в храме архиепископу Керченскому Анатолию (Кузнецову). “Да, дико, — согласился владыка со вздохом, — но такое уж у них воспитание”.

Судить же о глубине и искренности православной веры у англичан морального права не имею, у меня этого и в мыслях нет. Позволю себе лишь краткое, быть может поверхностное, наблюдение. По протестантской традиции, само мышление и мировоззрение англичан, как бы точнее выразиться, чересчур сухо — рациональное, что ли. А в постижении таинств православной церкви строго рациональный ум — не самый лучший инструмент. Вера-то православная, она через сердце приходит. Это всплывает во время таинств Причастия, Крещения, Венчания и других, когда многие англичане ведут себя как в театре или цирке. Впрочем, я их не могу осуждать. Да и аз есмь — не богослов, а литератор-любитель.

Теперь о российской части общины. Картина ее, увы, весьма грустная. Не интегрируются россияне в английскую жизнь. Отринув “лапотную” Россию, они и в Англии остаются чужаками. Как в песне популярной певицы: “Ты покинул берег свой родной, а к другому так и не пристал”. Поэтому держатся исключительно друг друга и живут замкнутой общиной. С другой стороны, на “новых русских” Лондон действует оздоровляюще, напоминая им о том, что “вышли мы все из народа”. Так, я с удивлением встретил в местной подземке всем известного по телеэкранам российского “олигарха”. Он тихонько сидел среди “обычных” пассажиров. В Москве увидеть его можно не иначе как в бронированном “мерседесе”, с охраной, как у президента Республики Кокосовых Пальм.