Наш Современник, 2004 № 11

Явление барда. Три ипостаси: исполнение, голос, музыка и слова — все одного человека, другой уже не может так исполнять. Вознесенский о Высоцком: “златоуст и блатарь”. Окуджава. 20—30-е годы, в войну, после войны появилось много песен, но они ослаблены в литературном отношении, в отношении слов. Народная песня имеет большой внутренний смысл, смысл есть и в мещанском романсе. Прозаическому поэту легко стать песенником, в смысле писания текстов, например Рождественский. Барды выше, там личность, индиви­дуальность, но все равно за пределами искусства: и слова, и музыка, и пение.

Вывод: песни надо писать, не искажая русского мышления.

Песни Фатьянова наиболее близки к народному складу: “Соловьи”, “Летят перелетные птицы”, “Три года ты мне снилась”, “В городском саду играет”. Исаковский: “Ой, туманы мои, растуманы”, “Ой, цветет калина в поле у ручья” — тоже под народный склад. Долматовский — уже книжность. А. Бобров — имитирует частушки, фольклор, но сам порой безлик, нет индивидуальности.

В. Гусев — “Полюшко-поле”, Ошанин — “Эх, дороги”. Как только песня близка к народному жанру, она приобретает размах и глубину. Существует два пути написания песен: 1) романс — удержаться в пределах поэзии слова; 2) писать близко к народному складу, мышлению, где каждая строка должна быть самодостаточной. Для песни необходимо мелодическое начало. Заболоцкий — совершенно пластический поэт, но есть песня “Зацелована, околдована” — это не текст, стихи. У Поперечного неудачное подражание фольклору: “Аист на крыше”, “Рязанская мадонна”. Доризо: “Огней так много золотых” — не хуже Исаковского.

Вывод: когда звук и смысл совпадают, получается великая поэзия, когда прибавляется ритм — гениальная. Например: “Редеет облаков летучая гряда” — звук, ритм, слово едины.

Строка должна быть самодостаточной, периода (“который”, “какой”, “потому что” и т. д.) не должно быть в стихах.

 

III

Стихи памяти Юрия Кузнецова

 

Евгений Семичев

*   *   *

В долг давал без отдачи,

На всю жизнь на мою.

Говорил: “Не иначе,

Разочтемся в раю...”

Приказал жить стараться.

На вокзал указал.

Как до рая добраться,

Ничего не сказал.

 

Я до рая едва ли

Доберусь наугад.

На Казанском вокзале

Все дороженьки — в ад.

 

Поезд “триста” веселый

Стоит на пути...

— Проводник, на которой

Остановке сойти?

 

Проводник виновато:

 — Пассажир, вам куда?

 — Мне до рая бы надо…

 — Мы не ходим туда.

 

Этот пункт очень дальний.

Этот путь слишком крут.

В путевом расписанье

Не означен маршрут.

 

Вам до рая едва ли

Добрести наугад.

На Казанском вокзале

Все дороженьки — в ад.

 

…Пожелал жить стараться.

Головой покачал.

Как до рая добраться,

Проводник промолчал.

 

Пешим ходом иль конным?..

Боже, мне помоги!

По церковным иконам

Разношу я долги.

 

Ставлю свечи и плачу.

Жизнь иначу свою.

В долг даю без отдачи –

Разочтемся в раю.

                                                г. Самара

 

 

 

Светлана Сырнева

*   *   *

Все ушли. И всех не спеша

рассосала земля сырая.

Верю я, что бессмертна душа,

но что ей делать в пределах рая?

Жить без Родины, без родни,

вечно жить без слез, без печали.

Боже, хотя бы поэтов на землю верни:

вечного счастья они не желали!

Господи! Я тебе говорю с Земли,

из России, из временного приюта,

пересыльного пункта, куда мы на миг пришли,

и к другому стремиться должны — к чему-то.

Но, понять все сущее торопясь,

в ковылях бродя, застудясь в метели,

непригодным слепком душа снялась

с неуютной русской своей колыбели.

Здесь играли огни новогодних сёл

и весенних рек неслись круговерти,

и не каждый силу в себе нашел,

видя это, готовиться к смерти.

Вот и дождь устал, вот и дальний гром.

И мечтает поэта душа живая

по родным просторам бродить с пером,

никого не помня, не узнавая.

Соловей поет, и бушует плес,

и цветут цветы на могилах милых.

Если правда жил среди нас Христос,

то и он разобраться во всем не в силах.

                                                      г. Киров

 

 

Владимир Макаров

*   *   *

Чем дальше уходим от даты кончины,

Чем тише людская молва,

Тем чаще звучат в нас, без явной причины,

Его золотые слова.

 

Как будто бы силы от них прибывает,

От строк, излучающих свет...

Что ж, так и бывает, когда уплывает

В бессмертие русский поэт.

 

Пусть будет оставшимся близким не больно,

Что жизнь, как всегда, коротка –

Тех слов, что оставил он людям, довольно,

Достанет на всех, на века.

 

Вот вихрь налетит, бор сосновый застонет,

Гроза за рекой просверкнет –

Россия слезу о поэте обронит

И сыном его назовет.

 

 

 

Валерий Михайлов

*   *   *

Народ не заметил, что умер великий поэт.

А может, народа уж нашего больше и нет?

Безмолвно плывут в небесах облаками стихи,

Слезами-росинками плачут нездешних цветов лепестки,

И Божии громы гремят в вышине неземной

Над бедной, слепой и оглохшей родной стороной.

 

Я тихо вослед отлетевшей душе помолюсь.

Отчалила в вечность она, как небесная Русь.

Растаяли выдохом детским и теплым лихие грехи,

Взошли, словно чистые звезды, рекою надмирной стихи.

Как долго им лить отрешенный до времени свет

Туда, где своих-то почти никого уже нет.

                                                                                    г. Алма-Ата

 

 

 

Олег Игнатьев

*   *   *

Сомкнув уста и сдвинув брови,

Он видел пламя без огня

И становился все суровей,

Осаживая злобу дня.

 

Он спрашивал, и отвечали

Ему такие имена,

Что вспыхивали и сгорали

Чужих заклятий письмена.

 

Слепящий в дерзости могучей,

В себе открыв и даль и гром,