Наш Современник, 2004 № 09

Мировая конкуренция стремительно приобретает характер конкуренции между цивилизациями — и кошмарный смысл этого обыденного факта еще только начинает осознаваться человечеством. Проще всего понять его по аналогии с межнациональными конфликтами, разжигание которых является преступлением особой тяжести в силу их иррациональности: их чрезвычайно сложно погасить, так как стороны существуют в разных системах ценностей и потому в принципе не могут договориться.

Участники конкуренции между цивилизациями разделены еще глубже, чем стороны межнационального конфликта. Они не только преследуют разные цели разными методами, но и не могут понять ценности, цели и методы друг друга. Финансово-технологическая экспансия Запада, этническая — Китая и социально-религиозная — ислама не просто развертываются в разных плоскостях; они не принимают друг друга как глубоко чуждое явление, враждебное не в силу различного отношения к ключевому вопросу всякого общественного развития — вопросу о власти, — но в силу самого образа жизни. Компромисс возможен только при изменении образа жизни, то есть уничтожении участника компромисса как цивилизации .

При этом взаимопонимание, в отличие от внутрицивилизационных конфликтов, не только не является универсальным ключом к достижению компромисса, но уничтожает саму его возможность, так как лишь выявляет несовместимость конфликтующих сторон.

Конкуренция между цивилизациями не просто осуществляется по отношению к каждому ее участнику методами, являющимися для него внесистемными и потому носящими болезненный и разрушительный характер; она бескомпромиссна и нарастает даже при видимом равенстве сил и отсутствии шансов на чей-либо успех.

Каждая из трех великих цивилизаций, проникая в другую, не обогащает, но, напротив, разъедает и подрывает ее (классические примеры — этнический раскол американского общества и имманентная шаткость прозападных режимов в исламских странах). Возможно, ислам уже в ближайшее десятилетие станет “ледоколом” Китая по отношению к Западу, так же как гитлеровская Германия и, в конечном счете, сталинский СССР стали “ледоколом” рузвельтовских США по отношению к Европе.

Вместе с тем рассмотрение традиционного мирового “треугольника цивилизационных сил” (Запад — исламский мир — Китай) все менее достаточно. Мы присутствуем при еще более драматическом, чем столкновение западной и исламской цивилизаций, акте начала разделения Запада — при начале цивилизационного (а не только хозяйственного) расхождения между Евросоюзом и США.

Уже сегодня оно не дает им создать единый фронт борьбы даже с такими самоочевидными угрозами, как международный терроризм и наркомафия. Классический пример дал Буш, подписавший в прошлом году директиву, воспрещающую американцам борьбу с посевами наркосодержащих культур в Афганистане. И это при том, что после победы США над талибами производство наркотиков в Афганистане выросло в прошлом году  в 15, а в этом — еще не менее чем в 5 раз!

Причина позиции США проста: для них важнее всего видимость стабильности в Афганистане. А проблемы Европы, получающей чудовищный удар наркотиков (трафик которых в том числе идет через Косово), вероятно, воспринимаются руководством США в первую очередь через призму глобальной конкуренции.

Цивилизационная конкуренция более, чем какая-либо иная, ведется за определение “повестки дня” , то есть конкретной области противостояния и его принципов (обычно эти принципы соответствуют определенной области деятельности).

Сегодня в наиболее предпочтительном положении по-прежнему остаются США, чей комплекс целей — финансово-экономический, без отягощения какими-либо европейскими гуманитарными ценностями, — остается наиболее универсальным. В отличие от идеологической, религиозной или тем более этнической экспансии финансовая экспансия сама по себе никого не отталкивает a priori , поэтому круг ее потенциальных сторонников и потенциальных проводников максимально широк, как и возможности выбирать лучший человеческий и организационный “материал”.

В силу своего образа действий проводником финансовой экспансии объективно служит фактически всякий участник рынка.