Наш Современник, 2004 № 05

Вернулся — голод, долги, но вдруг звонок — дают материальную помощь 200 руб. и принята театром пьеса, то есть выживем. Надя задергана, слезы мгновенные.

Сыночек славный, беленький, упрямый. Волосики пепельные, старается много ходить. Смотрит на машины.

Возил дневник с собой, да зря. Две недели колесной жизни — хороших много ребят было в пути. В ушах звон комсомольских бравых песен.

Ну, за работу.

Везде, по пути, Боровичи, В. Луки, Ст. Руса, был в церквах.

 

21 ноября. А столько прошло, что не вернуть. Разбирал, как всегда, бумаги, как всегда, ощущение вины перед ними и отчаяние, что пропадет — эта тетрадь. Вчера в “Правде” и “Комс. правде” выступал, представляя фильмы о Шукшине и его героинях-матерях (по кино и жизни).

Летом также был на Алтае на 50-летии Шукшина.

Ездил по северным областям. Приезды Распутина (на похороны Шепитько и недавние, до и после Италии) и моя поездка к нему, приезды Белова, несколько статей, несколько рецензий, безденежье, плохая погода — вот лето и осень.

Сын растет. Сегодня гулял, как обычно, по утрам с ним, уже понимает, что я ухожу, не отпускает, старается снять пальто, а сегодня стал хватать свое, маленькое, и надевать, чтоб уйти со мной.

Да, летом еще ездил на областное совещание молодых в Киров, тоска!

Да, ведь и о том, что был руководителем на VII Всесоюзном совещании молодых, не записывал. Тоска тоже. Сейчас расхлебываюсь — письма и бандероли.

 

23 ноября, 1980 год, год 600-летия Куликова поля.

Это не битвы, а Поля, так как у каждого места есть свое рождение.

Вести же дневник, видимо, нужно, это для живых, а так, для себя, глупо. Почему глупо? Нет, не будет, не дано полноты знания о событиях и их сотворении. Всё известно будет после перехода в вечную жизнь души, и громадное время, данное ей, всё разрешит. Всё будет известно о каждом часе своем и о том, что было в этом часе по отношению к себе и всех ко всем.

Новый год встретил прескверно: Касьянов год, високосный. Надо терпеть. В семье худо, безденежье нулевое. Но на хлеб-соль есть, да еще и валютой за переводы пришло 700 руб., все никак не получу.

А в прошлом году еще было много-много радости — солнечные дни работы в Н. Ивкино, приезд отца, пять дней в Фалёнках.

И еще Ангара, и Байкал, и Аталанка, и Иркутск.

Белов бьется, чтоб я приехал, я и сам очень хочу, и сбудется.

В семье неважно...

Сейчас идут офицерские сборы.

Пишу, кстати, золотым пером. Самым настоящим, дорогим до смешного. Кто бы заметил вслух, что золото имеет цвет поноса? Да, а ручку золотую подарили мне кировские журналисты, и я шарахался от нее — золотом?! писать?! Но Катя храбро получила двойку за написанную этим золотом работу, и я осмелился.

Мальчик растет. День потерян, если не вижу его. Рисуем и играем.

“Агема, маля, маля”. Это значит: нарисуй машину маленькую. “Агема — бабая-бабая” (большая).

Опять сейчас в армию.

Вчера стрелял. Оглох — БТР, БМП.

Да, ведь чего про золотое-то перо. Им написал новый финал к повести для “Нового мира”.

Вернулся.

Солнце удивительное. Вчера застал в машине — сидел сзади, так как в полушубке, застал его восходящим рядом с бессмысленным вечным огнем Капотни и застал садящимся, когда ехали обратно, отстрелявшись.

И сегодня фильмы — фильмы перед учебным фильмом “Мотострелковая рота в наступлении”.

Да, не за тем я сел сюда опускать глаза на бумагу, не любоваться солнцем над серыми московскими снегами, не за тем.

Ночами, уже давно, с точки зрения крохотной земной жизни, будит меня будто звонок в дверь или телефон; я сначала боялся, а теперь знаю, зачем это, это для молитвы.

И ночью, и вечерами молюсь за рабов Божиих Виктора, Василия, Вален­тина, и за отца своего духовного, и за родителей, и за детей духовных и кровных, и за всех родных и близких. И плачу иногда, правда, редко, может быть, оттого, что нет пока сил молиться “за обидящих нас врагов наших”.

Господи Боже мой, сладчайший Иисусе! Ты безмерно свят и безмерно милосерден. Освяти же отца моего духовного по благодати иеромонаха Нектария. Твоею святыней оправдай его. Твоею праведностью покрой его. Твоим милосердием соделай его причастником славы Твоея. Ты соединил меня с ним на земле; да не разлучи же и в мире загробном — Вечном и Славном Царствии Твоем. И его святыми молитвами помилуй меня, грешного. Аминь.

А ведь я прикладывался ко Кресту Тихона Задонского, к тому, коим был благословлен в Оптиной Достоевский.

От мифов к реальности (Наш современник N5 2004)

 

ОТ МИФОВ К РЕАЛЬНОСТИ

КРЕСТ КОСОВО

 

КОСОВО распяли на кресте, и оно висит на нем вот уже пять лет. Глубокое уважение к жертве заставляет всех молчать под крестом. И Богородица под Крестом Сына Своего — молчала. Но слёзы не умолкали.