Наш Современник, 2003 № 12

 Когда душа спит — плоть бунтует и бесчинствует. “Страшно далекие от народа” масоны-декабристы разбудили “спящего” Герцена, тот на ротшильдовские денежки приударил в “медь звенящую”, — и пошло, и поехало! Разбудили плоть, жадную и похотливую. Душу погребли. Ее заклинали: “Спать! Спать! Что воля, что неволя – все одно!”. Этим и сегодня занимаются СМИ и вся окружаю­щая нас грустная действительность “мира сего”. И потому надо будить именно душу, плоть же всячески усмирять и ставить на подобающее ей место послушной рабочей лошади. Потому и написал я в книге “Что делаю”: застав­ляю трудиться душу, заставляю трудиться тело, помогаю трудиться и тем, кто приходит ко мне на производство. Ради чего я это делаю? Отвечу скромно: во имя России. Мне это дорого. А по-другому я не могу и не хочу. Такова моя “идеология”.

Да, просыпаться страшно. Страшно увидеть себя, свое уродство духов­ными очами, страшно увидеть действительность. Страшно остаться наедине с самим собой. Потому что наедине человек неизбежно услышит голос души, души, которой, как его учили в школе, не существует. Увидев себя истинного, человек содрогнется и… проснется для жизни духовной. Чтобы противо­действовать этому духовному влечению, придумано развлечение. Созвучны слову “развлекся” слова: “разбился”, “разрушился”, “расстроился”, то есть рас-троился – дух, душа и тело разбрелись в разные стороны. И потому существует целая индустрия развлечений, куда отдельным ручейком втекает (к сожалению, сегодня в массе своей) и современная литература, если таковой ее можно еще назвать. Что делаю? Развлекаюсь! Или: что делаю? Тружусь на благо Отечества, спасаю душу. Каждый выбирает сам. Выбрал и я и написал книгу, потом другую. Возможно, в чем-то они похожи на проповедь. Наверняка кому-то не понравятся. Но, на мой взгляд, любая книга — это более или менее талантливая проповедь. Вопрос лишь в том, что и каким языком проповедуется. Конечно, не хочется прослыть фарисеем-святошей. Надеюсь на понимание.

— Ссылаясь на данные советского МВД, Вы пишете, что около трети продукции в СССР создавалось в частном секторе. Уточните, пожалуйста, о каком периоде в истории СССР идёт речь. И что особенно важно: какие процессы происходили в отечественной экономике накануне краха державы? До сих пор это время окружено разного рода мифами: одни утверждают — советская экономика была абсолютно неэффективна, другие возражают — она была на подъеме, и если бы не заговор внешних и внутренних врагов, то…

– Хотя я имею и экономическое образование, выступить экспертом такого квазиуникального феномена, как советская экономика, я не могу. Это мне не под силу. Данные же МВД о частном секторе, я думаю, даже занижены. Ведь что такое был наш советский частный сектор? Это и колхозные рынки, и нелегальные, но неистребимые “барахолки”, частный пошив и медицинское обслуживание, парикмахеры и портные, и прочие бесконечные “услуги”, востребованные в любом обществе. Советский строй, не имея возможности ни уничтожить частника, ни тем более конкурировать с ним, попробовал его не замечать. Как у Булгакова, цитирую по памяти: “И что за страна такая – чего ни хватись, того и нет!”. И только с помощью “частника” можно было хоть в какой-то мере восполнить этот бытовой дефицит. Развитый частный сектор — признак здоровья и предпринимательской творческой активности народа, его свободной самодеятельности. Берусь утверждать, что на заклю­чительной стадии развития грядущего и, как нас заверяют, неизбежного “нового мирового порядка”, то есть тотального монополизма, никакого частного сектора уж точно не будет.

      Что же касается советского частного сектора, то здесь важно, на мой взгляд, различать понятия “частный сектор” и “теневая экономика”. Я не берусь в рамках нашей беседы давать глубокий анализ этих явлений, но очевидно, что это понятия не идентичные. Структура теневой экономики неоднородна: тень в равной степени проникала как в частный ее сектор, так и в государственный.