Наш Современник, 2003 № 09

Каждый год прихожу я 4 октября на панихиду по убиенным в Доме Советов. И когда иду в общем траурном шествии, то при взгляде на открывающийся среди деревьев белоснежный верх величественного здания не могу отделаться от образа гигантского саркофага, теперь вечно хранящего пепел безымянных безвинных жертв…

Алексей Залесский • Конец Дома Советов (Наш современник N9 2003)

Алексей ЗАЛЕССКИЙ

Конец Дома Советов

(воспоминания очевидца)

 

Трудно быть зеркалом, отражать события так, как они происходят. Память работает избирательно, удерживая в первую очередь то, что больше всего поражает, и пропуская мелочи, которые могут впоследствии оказаться важнее того, что представлялось самым главным. Фильтры сознания… Совершенно объективным не может быть ни один человек. И все же постараюсь не столько оценивать и судить, сколько описывать то, что видел, не слишком доверяя тому, что слышал.

Не хочу причислить себя ни к одной партии. Я за тех, кто защищал закон. Но когда   с в о и   делают роковые ошибки, не могу замалчивать, а тем более оправдывать их. Иногда я позволяю себе размышлять над увиденным, пытаюсь сделать вывод, но не решаюсь произнести окончательного приговора. Может быть, для очевидца и этого достаточно.

 

*   *   *

Я вернулся в Москву из отпуска в пятницу, 24 сентября, и по дороге домой решил посмотреть, что делается у Верховного Совета после указа Ельцина о его роспуске.

У троллейбусной остановки “Площадь Свободной России” перед кордоном милиции толпился народ. К Дому Советов не пускали. Свет в здании, кажется, тогда еще не был отключен полностью: некоторые окна светились, а на набережной у парадной лестницы развевались красные и черно-желто-белые монархические флаги, под которыми шевелились едва заметные в наступающей темноте фигурки людей. Шел митинг. Кто-то сказал, что пускают со стороны “Краснопресненской”. Было холодно, время от времени хлестал короткий, но сильный дождь, и я решил придти завтра.

 

*   *   *

В субботу погода совсем другая: тепло и солнечно. За метро “Красно-пресненская”, между стеклянным салоном-парикмахерской и стадионом,— милицейское оцепление. Но как раз в тот момент, когда я подошел, из-за поворота высыпала толпа с красным флагом; впереди, пятясь, кучка репортеров с телекамерами и фотоаппаратами. Возгласы: “Руцкой! Руцкой!”. Перед Руцким милиция расступилась, и я влился в хвост шедшей за ним толпы. Как выяснилось позже, Руцкой обходил посты милиции и ОМОНа, окружавшие Белый дом, и с помощью громкоговорителя своим резким голосом, чеканя каждое слово, убеждал не оказывать сопротивления законной власти. Милиционеры слушали его, как мне показалось, внимательно, но, как только он удалялся на значительное расстояние, немедленно смыкали свои ряды перед желавшими последовать за ним. Эта игра продолжалась не один день. У стен Дома Советов я встретил депутата Верховного Совета отца Алексея Злобина, секретаря комитета, в котором я работал. На мои расспросы батюшка ответил: “Пока сидим. Не знаем, что будет завтра”. Этих слов было достаточно, чтобы решить мою судьбу. В это трудное время я не мог остаться в стороне от тех, с кем связывало меня общее дело — защита прав верующих.

 

*   *   *

На следующий день, в воскресенье, я на работе. Кроме депутатов на местах часть аппарата — отдел кадров, бухгалтерия. Открыты буфеты. Но не работает почта, отключены телефоны. Съезд заседает каждый день, депутаты здесь и ночуют, потому что не знают, что ждет их на следующее утро. Кстати, этот съезд принял подготовленный нашим комитетом Закон о свободе совести. Он призван был ограничить деятельность иностранных проповедников, заполонивших в последнее время наш эфир.

 

*   *   *

На подступах к Дому Советов — палатки и баррикады добровольных его защитников. Около палаток костры. На них кипятят воду для чая и варят супы. Над палатками преимущественно красные флаги и транспаранты — белым по красному: “СССР”, “РКП” и другие подобные. Много пожилых женщин. Они следят за кострами, убирают территорию перед зданием, откуда-то волокут дрова. Одна из них с девочкой лет трех-четырех. По ночам холодно, почти все время идет дождь, — неужели девочка и на ночь остается в палатке? Но говорят, что ночевать ее забирают на нижний (цокольный) этаж, куда открыт доступ всем желающим и где организован отдых для добровольцев. Милицейский пост перенесен к лестнице, ведущей на второй этаж. На полу постелены ковровые дорожки, на которых люди спят. Отопление отключено, но все же здесь можно хоть немного согреться по сравнению с улицей. Неподалеку от палаток сооружено нечто вроде церковного алтаря. Большой деревянный крест, и перед ним на составленных вместе столах — иконы, свечи, фотографии царской семьи. В дождь все это накрывается полиэтиленовой пленкой. Здесь служат молебны, читают акафисты. Отсюда вокруг здания отправляются крестные ходы.