Наш Современник, 2003 № 07

А в следующем, июльско-августовском, выпуске “ДП” Достоевский развивает, уточняет свою мысль, и фрагмент этот в свете сегодняшнего дня, когда борьба вокруг Крыма между русскими, украинцами и татарами разгорелась с новой силой, получает дополнительное звучание, дополни­тельный смысл. В 1876 году, о чем мало кому ныне известно, впервые встал вопрос о выселении татар из Крыма. Как водится, газеты зашумели. Достоев­ский горячо и откровенно высказывает свою точку зрения: “...“Московские ведомости” проводят дерзкую мысль, что и нечего жалеть о татарах — пусть выселяются, а на их место лучше бы колонизировать русских согласятся ли у нас все с этим мнением “Московских ведомостей”, с которым я от всей души соглашаюсь, потому что сам давно точно так же думал об этом “крымском вопросе”. Мнение решительно рискованное , и неизвестно еще, примкнет ли к нему либеральное, всё решающее мнение. Вообще если б переселение русских в Крым (постепенное, разумеется) потребовало бы и чрезвычайных каких-нибудь затрат от государства, то на такие затраты, кажется, очень можно и чрезвычайно было бы выгодно решиться. Во всяком ведь случае, если не займут места русские, то на Крым непременно набросятся жиды и умертвят почву края...”.

Достоевский в сентябрьском номере “Дневника” еще подливает масла в огонь: “Русская земля принадлежит русским, одним русским, и есть земля русская, и ни клочка в ней нет татарской земли. Татары, бывшие мучители земли русской, на этой земле пришельцы...”.  Впрочем, тут же, рядом, Достоевский замечает, что русские, отвоевав в свое время свободу от ига, не притесняют татарина и его веру. И ничего “противотатарского” нет в этих словах. Есть утверждение права русских на свою землю.

Ни оппоненты, ни читатели-современники так и не увидели строк писателя оставшихся в подготовительных материалах: “Я столько же русский, сколько и татарин. Не воюю ни против татар, ни против мусульманства...”. И следом: “Ведь всё равно на Крым бросят(ся), если не мы, так жиды...” Притом, стоит отметить, что Достоевский не заблуж­дался, не обманывал себя, не считал, что выражает мнение большинства. Он как раз подчеркивал и для самого себя в записных тетрадях, и в публикуе­мых статьях, что опасность, которую ясно видит он, осознают немногие. “А над всем мамон и жид, а главное, все им вдруг поклонились”.В советском литературоведении принято подчер­кивать, что Достоевский не принимал наступающего капитализма, воцаряю­щейся власти денежного мешка, мамона, но ведь у Достоевского, надо помнить, олицетворением всего этого был “жид”, еврей-предприниматель и торговец.

К слову, насчет “я столько же русский, сколько и татарин” стоит привести одно казусное мнение, о котором сам писатель так никогда и не узнал: в ЦГАЛИ известным достоевсковедом С. В. Беловым были обнаружены мемуары неизвестного офицера, который служил на петербургской гауптвахте как раз в то время, когда редактор “Гражданина” Достоевский отбывал арест 21—23 марта 1874 года. Так вот среди прочих там есть и такие строки: “Я тогда почему-то думал, что Достоевский из жидов. С наружности он, что ли, на них походил...”5. Наверняка Фёдор Михайлович в гробу перевернулся!..

Из записных тетрадей писателя видно, что ещё одна — общегосударст­венная — проблема занимала, тревожила, привлекала его внимание. В начале января 1876 года он узнает из газет о страшной катастрофе на Одесской железной дороге, в которой погибло много новобранцев, доставляемых к месту службы. Сам писатель очень часто оказывался в роли пассажира, состояние железных дорог российских знал не понаслышке. В причинах катастрофы он не сомневается ничуть, и виновники для него ясны: “Крушение поездов с вагонами (рекрутов) есть дело государственное, а не одних только акционеров той дороги, где происходит несчастье. тут совсем и не о акционерах дело, а просто о нескольких торжествующих жидах, христианских и нехристианских, вот этих-то я не могу перенести, и мне грустно. Дороги, да ведь это дело народное, общее, а не нескольких жидишек и не нескольких статских и тайных советников, бегающих у них на посылках Черт возьми! Никогда ещё ничего подобного не было на Руси! Самовольство жидов доходит до безграничности!..”.

Почему-то публично, в “Дневнике писателя”, Достоевский о состоянии железных дорог и о “жидах”-акционерах, наживающихся на них, так и не выступил, но, судя по всему, когда-нибудь намеревался это сделать. Недаром в следующей записной тетради, спустя долгое время, узнав, что в институт инженеров путей сообщения поступило 60 воспитанников из раввинских училищ, он язвительно и одновременно с горечью помечает: “И известие прослушали мухи, медовые мухи — путей сообщения полно жидками: — Всё цестными еврейциками. Status in statu. Я готов, это прямая обязанность христианина. Но не status in statu надо усиливать, сознательно усиливать...”.