Наш Современник, 2003 № 06

“Буфетчик перекрестился. В то же мгновение берет мяукнул, превратился в черного котенка и, вскочив обратно на голову Андрею Фокичу, всеми когтями впился в его лысину. Испустив крик отчаяния, буфетчик кинулся бежать вниз, а котенок свалился с головы и брызнул вверх по лестнице”.

“На том месте, где лежали этикетки, сидел черный котенок-сирота с несчастливой мордочкой и мяукал над блюдечком с молоком.

— Это что же такое, позвольте?! Это уже... — он почувствовал, как у него похолодел затылок”.

М. А. Булгаков любил называть себя “мистическим” писателем.

Мистика в его произведениях соседствует с юмором, подается ирони­чески. В этом он близок к Пушкину. У Пушкина к тому же вся эта “мистика”, как правило, описывается иронично, сродни “мистике” гоголевской, щедрин­ской, булгаковской, сродни лучшим традициям последующей русской литера­туры. Таков прежде всего “Гробовщик”. Таков был, по замыслу, устный рассказ Пушкина, записанный В. П. Титовым и опубликованный им под названием “Уединенный домик на Васильевском”.

Действительно, иронично трактованная тема загробного мира в “Гробов­щике”, явь, переходящая в сновидение и обратно, могли оказаться близкими М. А. Булга­кову.

Как нам кажется, особенное влияние на “Мастера и Маргариту” оказала устная повесть “Уединенный домик на Васильевском”. Здесь ироничный мистицизм и простонародный взгляд на нечистую силу явлены во всем блеске.

Здесь черт максимально приближен к людям. Он ездит на извозчичьей пролетке (с номером 666), любит карточную игру, ссужает деньгами.

Особо отметим, что здесь нечистая сила заметает следы с помощью внезапного пожара (вспомним московские пожары в “Мастере и Маргарите”).

Как известно, А. С. Пушкин предполагал написать повесть “Влюбленный бес” (сохранился план, предположительно 1821—1825 гг.). Спустя несколько лет для рассказа в кругу светских дам он использовал уже готовый сюжет.

*   *   *

“Б е р т о л ь д

Золота мне не нужно, я ищу одной истины.

М а р т ы н

А мне черт ли в истине, мне нужно золото”.

Так в “Сценах из рыцарских времен” (1835) А. С. Пушкин отделил служение богатству от служения истине. Такое суждение восходит к евангель­ской проповеди:

“Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненави­деть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне” (Мф., 6, 24).

“Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение. И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! Как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие” (Мк., 10, 21—25).

“В Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились потом все роды и виды искусства во всех наших художниках”, — говорил И. А. Гончаров.

Добавим, что зерна основных тем, потом развитых классической русской литературой, тоже кроются в произведениях А. С. Пушкина. К ним отнесем и тему богатства, денег.

Тема денег в русской литературе (а ее вернее назвать темой нестяжатель­ства), пожалуй, как никакая другая, показывает идейное единение отечест­венной классики на ниве гуманизма и созидания, выявляет ее единую кровеносную систему.

Это одна из тех редких тем, которая сама ведет исследователя по широ­ким проспектам деклараций и дальним закоулкам подсознания русских художников, неизменно выводя к центру, сердцевине отечественной духов­ности — к творчеству А. С. Пушкина. Одним словом, это одна из тех тем, о которой В. В. Розанов мог бы сказать: “Сам-то я бездарен, да тема моя талантливая”.

Тема еще ждет своего кропотливого исследователя, мы же ограничимся кратким обзором, несколькими штрихами, предваряющими изучение в “Мастере и Маргарите” идейного значения данной темы.

Итак, А. С. Пушкин отделяет служение богатству от служения истине, более того, он отдает золото в ведение черта, тем самым противопоставляя истину и золото, как свет и тьму.

Набрасывая план будущего произведения “Влюбленный бес”, А. С. Пушкин вновь соединяет черта и деньги. Влюбленный бес “хочет погубить молодого человека. Он достает ему деньги, водит его повсюду...”.

“Властью тьмы” называет власть денег Л. Н. Толстой.

В центре повествования “Господ Головлевых” (1875—1880) М. Е. Салтыкова-Щедрина — душа, пораженная болезнью стяжательства — Иудушка. Страшно пробуждение этой души под живительным действием Евангелия.

Тема денег, богатства была затронута Пушкиным в ряде сочинений (в том числе “Сценах из рыцарских времен”, “Марье Шоннинг” и др.), но с особен­ной силой тема прозвучала в “Скупом рыцаре” (1830) и “Пиковой даме” (1833). Эти произведения стали “опорными” для развития темы денег последующими поколениями русских художников.