Наш колхоз стоит на горке

Парень есть парень — военная служба. Ушел из Березок — прощайте Березки. Парня назад не ждут. Нужны ему эти Березки. Любые открыты ему дороги, другие манят его пути.

Сколько жителей этих Березок, молодых и плечистых парней, — на шахтах Донбасса, в цехах Криворожья!

Сколько их на уральских заводах, среди казахстанских степей!

А сила Сибири, сила Востока разве без этих парней из Березок, как в сказке, сейчас растет?

Понимал председатель, что и Сибирь, и Донбасс, целина и Урал — это тоже для всей страны. Там тоже без рук ничего не сделаешь. Но и Березки не ради одних Березок. И на Березках Россия держится. Пусть малые они в фундаменте. А вынь из основы хоть камушек, и в опоре уже изъян.

Как же ушедших вернуть в село?

— Трудное это дело, — говорили Савельеву. — Ой же и трудное, ой же и сложное!

Степан Петрович это и сам понимал.

— Не интересно у нас в Березках, — объясняли Савельеву, — особенно тем, кто молодежь. — Село есть село, нет городской культуры. Ни театра тебе, ни клуба чтоб клуб, ни улиц мощеных, а дома — развалюхи.

Другие говорили более прямо:

— Рыба где глубже ищет. Мал в Березках у нас трудодень.

И это понятно Савельеву. Правда и в том и в другом.

Но разве повысишь колхозный доход, разве построишь мощеные улицы и вместо прогнивших избенок — дворцы, если некому строить, мостить и доходы множить, если мало в колхозе рабочих рук?

Заколдованный прямо круг. Словно рота вошла в окружение.

Решил председатель прежде всего обратиться к тем, кто находился сейчас на армейской службе. Узнал адреса у родителей — номерные различные почты. Сел за специальные письма.

Писал не от себя, а как бы от всех — от правления и от колхоза.

Горы золота не обещал, писал по-мужски, серьезно. И про заколдованный круг, и про многие те недостатки, которые были и есть в Березках. Однако тут же сообщал и о планах колхоза, говорил о будущем и села, и района. Получилось из этих писем, что именно тот, к которому каждое из них адресовано, и есть великая надежда колхоза, что слава и жизнь Березок зависит лишь от того, вернется ли он домой или тоже в земли другие двинет.

Не очень в Березках верили в эти письма, а все же ответов ждали.

Первым ответ пришел от Никиты Халдеева. Благодарил Никита за честь, за письмо, а что же касалось главного, то написал: мол, с дружками решили давно ехать в Сибирь, друзей подвести не может и все другое в этом же роде.

— Эх, председатель, — шутили в селе над Савельевым, — что им твоя агитация! Да их на аркане в село не затянешь.

Другие еще яснее:

— Да разве человека словами теперь возьмешь? Ты бы тысячу им для начала, тогда бы другое дело.

РАКЕТЧИК

— Степан Петрович! Степан Петрович!

Савельев сидел в правлении, когда вбежала посыльная Нютка Сказкина.

— Приехал! Приехал! — кричала Нютка.

— Да стой ты! Кто же приехал?

«Возможно, опять ревизор, — подумал Савельев. — Или начальство опять из центра». А Нютка снова свое:

— Приехал! Приехал! — и чуть ли сама не пляшет. — Васька приехал! Васька, Шишкин. Натальи Евсеевны сын.

— Шишкин! — Степан Петрович поднялся.

Шишкин — один из тех молодых солдат, к которым были посланы колхозные письма.

Через минуту явился и сам приехавший.

Форма еще солдатская. Ремень. Фуражка. Защитного цвета рубаха. На рубахе медаль «За отвагу».

Взял парень под козырек:

— Шишкин, Василий. Бывший ракетчик. — И держит в руках письмо от колхоза. — Согласно письму, — чеканит солдат, — прибыл, товарищ председатель, в ваше распоряжение.

Глянул на парня Степан Петрович: красавец, орел, богатырь!

— Неужто приехал? — поразился и сам Савельев.

— Так точно, — ответил солдат.

Смотрит на парня Степан Петрович: словно разведчик с Большой земли к ним в окруженную роту прибыл.

Уж сколько шума было в тот день в Березках! Сбились колхозники с ног. Каждый Васю к себе зовет. Всюду ему угощение.

А девки, девки, невесты, красавицы, мчались к калиткам, смотрели в окна, глазели во все глаза.

Шишкин идет, ракетчик. Медаль у него на груди «За отвагу». Если медаль, да чтоб в мирное время, значит, парень вдвойне герой.

Идет по селу ракетчик. Чеканит ракетчик шаг.

ПОПОЛНЕНИЕ

На расспросы колхозников, что же его назад привело, Вася отвечал по-солдатски, коротко:

— Прибыл для прохождения новой службы. Усмехались колхозники:

— Ну, ну, как тебе будет служба…

На вопрос о медали Вася делал таинственный вид:

— За заслуги, но… не для разглашения.

Долго гадали об этой медали. Может, он самолет-разведчик какой державы заморской сбил? А может, в те дни отличился, когда Гагарин поднялся в небо? Или спас кому жизнь во время лютого шторма или землетрясения.

Ракетчик о заслугах своих молчал.

Зато тараторила Нютка. Вообразила девчонка, что Вася летал на Луну.

— У нас бы в газетах о том писали, — сбивали у Нютки и пыл.

Но Нютка была упрямой:

— Он, может, с секретным летал заданием? И срок об этом писать не вышел.

Медаль утверждала в необычном геройстве.

После Васи в Березки приехали и еще трое из демобилизованных солдат. Правда, один из них ненадолго. Присмотрелся, пожался и снова исчез, словно и вовсе сюда не заглядывал.