Наш эксперимент

Так иногда, по незнанию, мы начинаем что-то делать, а потом рады бы отказаться, но назад уже хода нет. И я раскаялся с той первой минуты, как там очутился. Я тогда подумал: «О, с каким удовольствием я бы вернулся в прошлое, но моя память начисто перечеркнула его, превратив меня самого в «ничто». Но главное, мне было трудно судить обо всем том, что не в силах был постичь мой разум. И порой у меня рождалось ощущение, что моя жизнь подобна сну, и я не могу проснуться. В эти минуты мне приходило в голову мысль: «А существую ли я, вообще?» Может быть, и мира того не было, где я когда-то жил и был счастлив. А тот новый мир, что окружал меня на небесах, всего был лишь иллюзией.

Я трепетно взял из его рук тетрадь, в которой содержалась его тайна, добытая чуть ли не ценой его жизни.

– После прочтения её, ты можешь её уничтожить, – сказал он мне, – там нет ничего ценного. Просто ты поймёшь, почему я решил переменить всю свою жизнь.

Я горячо поблагодарил его и полетел домой, чтобы углубиться в чтение его тетради. Но прежде чем погрузиться в неё, я включил компьютер и уничтожил обоих драконов. Теперь мы с Егором перестали быть драконами, а стали обыкновенными людьми. На небе остались летать только ангелы с лицами моих школьных друзей. И я вдруг понял смысл герба нашего государства, где Святой Георгий прокалывает копьем дракона. Я понял, что чтобы нам построить у себя Святую Русь, необходимо, чтобы каждый человек в нашей стране убил живущего в нём дракона. Чтобы он не был ни рабом, ни господином, а всего лишь занял то подобающее ему место, которое определено ему свыше. Место, отвечающее его предназначению на земле.

Что же касается тетради Егора, то я решил её сохранить и опубликовать в назидание другим. Ведь всё равно никто не знает истинного имени Егора. К тому же мой друг подарил мне эту тетрадь, и я могу с ней делать всё, что захочу.

Рассказ Егора

В тот город я попал утром. Из окна гостиницы, очень дорогой, я увидел странное архитектурное творение, похожее частью на строительные леса, частью на несущую конструкцию возводимого здания. Присмотревшись к нему в лучах восходящего солнца, я увидел, что оно сделано из искусственного материала, имитирующего гранит коричневых и фиолетовых оттенков. Круглые балки с шарообразными стыками напоминали строение, похожее на центр Помпиду в Париже, но выглядели намного круче и презентабельнее, потому что были заполнены некой абстрактной пустотой, создаваемой сложными внутренними конструкциями. Вся эта композиция, лишённая какого-либо утилитарного значения, являлась своего рода образцом шедевра какого-то нового архитектурного искусства, который, вероятно, практиковался, разве что, на небесах. Только очень богатый город мог позволить себе разместить на своей, по-видимому, дорогой территории этот памятник, олицетворяющий некою математическую абстракцию. Я оглядел панораму города, насколько позволяли возможности окна моего номера, и заметил массу красивейших зданий разных стилей и архитектурных эпох, гармонично сочетаемых друг с другом. Моё окно выходило на север, и розовые лучи поднимающегося солнца еще больше преображали красоту города, наряжая его в смешение чудных контрастов из красок и оттенков.

Такого красивого города я не видел ни разу в своей жизни, поэтому мне захотелось тут же осмотреть его. Я вышел из комнаты и устремился по коридорам, усланным ковровыми дорожками бежевого цвета в мягком сочетании с цветом стен и потолков. Я двигался бесшумно, так как ноги утопали в ковровом ворсе. Невозможно было догадаться, откуда струится свет, настолько искусно было продумано освещение. Выйдя на террасу, я спустился по системе переходов на мостовую и оказался на улице. Странное дело, когда я выходил из гостиницы, мне не попался ни один служащий. У меня открылось странное ощущение некой опытности, как будто до этого я часто останавливался за границей в дорогих отелях и со временем научился быстро ориентироваться в разных сложных внутренних расположениях гостиничных комплексов. Эта гостиница напоминала отель «Отани» в Токио, где, мне казалось, я побывал раньше. Но в этой гостинице была одна особенность: здесь всё, как будто, делалась само собой, происходило автоматически, и у остановившегося в ней человека возникало ощущение полной свободы, словно, он находился у себя дома.

Вероятно, было ещё очень рано. На улицах не было ни машин, ни людей. Я исследовал город квартал за кварталом, поражаясь его великолепию. Город располагался на холмистой местности, многие улицы спускались к широкой полноводной реке, похожей на огромный залив. С одного холма открывался вид на набережную, окаймлённую живописным бульваром. Улицы города не походили на европейскую застройку, так как в них отсутствовала общепринятая там шахматно-клеточная система. Город больше походил на лабиринт, где что-то пересекалось, что-то упиралось в тупик, но всё было гармонично соединено в продуманный организм мегаполиса. Через некоторое время я уже не знал, в какой части города я нахожусь.