Наш эксперимент

– Чему быть, того не миновать. После того, как я побывал там, я многое понял. Не стоит пускать время вспять. Пусть всё течёт своим чередом. Сейчас я знаю, что никто не умирает, а лишь видоизменяется и переходит из одной энергии в другую. Знаешь закон сохранения энергии? Если они исчезнут, то я знаю, где они. Рано или поздно я с ними встречусь. Представь, что они уехали за границу, где сейчас живут на постоянном месте жительства там. А ко мне они приехали в отпуск, и скоро уедут опять. Потом уже я к ним приеду, или они опять вернутся, что, в общем-то, одно и тоже. И тогда мы будем снова вместе и останемся вместе насовсем.

В городке происходили и другие курьезные случаи. Так некоторые люди вдруг застывали на месте, и с ними ничего невозможно было поделать. Шел человек по улице, и вдруг, бац! И застыл посреди мостовой. Ни туда и не сюда. Стоит, как вкопанный, и не двигается. Машины объезжают его, гудят сигналами, а он не сходит с места, словно одеревенел. Не слышит и не видит ничего. Вызывают скорую помощь, грузят его в таком положении, в каком он застыл, и кладут в больницу. Полежит он там дня два три на койке и, не приходя в себя, исчезает, словно испаряется. Оказывается, что он тоже в своё время пришёл с кладбища. Люди, которые теряли своих близких, опять шли на кладбище, находили могилы своих покойников и очищали таблички от слоя краски, которой в свое время замазывали имена, так как покойники тогда оживали. Сейчас же они отскабливали краску с табличек. Это делали они для того, чтобы от родных осталась хоть какая-то память.

Наконец на завод приехала министерская комиссия, осмотрела производство, места, где случились взрывы, и где было уже всё починено и приведено в надлежащий вид. Чиновники из министерства остались довольны. Их уговорили остаться на открытие реставрированного памятника Ленину. Хоть все они были иных политических взглядов, но решили уважить рабочих и согласились остаться и принять участие в заводских торжествах. Тем более, что на носу был день празднования пролетарской революции, который в Москве числился уже как рабочий день. Рабочие завода же придерживались своих трудовых традиций и всегда отмечали исконно свой праздник «7-е Ноября». К тому же после торжественных мероприятий намечалась грандиозная пьянка. Ну, как тут не остаться?

В день открытия памятника площадь в центре сквера опять была заполнена огромной толпой, также, как и во время представления циркачей. Прямо перед памятником стоял почётный караул из героев Гастелло. Все они были на одно лицо и одеты одинаково в военную форму лётчиков второй мировой войны. С одной стороны памятника расположился оркестр из музыкантов во фраках с бабочками. Все они тоже были на одно лицо и походили на композитора Чайковского. С другой стороны находился другой оркестр в красочных нарядах восемнадцатого века. Эти музыканты носили парики и походили, как две капли воды, на Моцарта. Их стройные ноги обтягивали короткие штанишки, застёгнутые под коленями, переходящие в белые чулки и туфли с золотыми пряжками. На всех красовались бархатные курточки с отороченными кружевами, и из отворотов выглядывали роскошные манишки с бриллиантовыми булавками. От такого чарующего зрелища невозможно было оторвать глаз, особенно дамам городка. Перед самым пьедесталом была сколочена трибуна, за которой находились настоящие правители: Сталин с Лениным и Хрущёв, а также гости: семнадцать космонавтов Комаровых и один Юрий Гагарин, и даже иностранцы в лице трёх мушкетёров.

Представители министерства, увидав такие роскошные приготовления, пришли в неописуемый восторг и постоянно повторяли одни и те же слова восхищения:

– Оригинально! Великолепно! Потрясающе!

Погода портилась, и начальство завода решило ускорить открытие памятника. Взойдя на трибуну, директор поблагодарил высоких гостей за честь, оказанную заводу, присутствовать на торжествах по случаю открытия вновь отреставрированного памятника вождю мирового пролетариата, а также кратко сообщил о трудовых достижениях завода и о неустанной заботе министерства по поднятию благосостояния рабочих. Толпа разразилась громкими аплодисментами и криками «ура!». Директор дал знак, и брезент слетел с головы памятника. Рожа у великого революционера была такой же отвратительной, как и раньше. Скульптор добился с прежним оригиналом поразительного сходства. Грянул оркестр представителей австрийской империи. Исполнялся, почему-то, турецкий марш Моцарта.