Наш эксперимент

– Политики и учёные, – ответил он. – Если взрослые проводят свои эксперименты, почему бы не попробовать детям? К тому же, мы не отягощены их стереотипами, наш взгляд на вещи свежее, и мы можем добиться в наших экспериментах больших результатов, чем они. Ведь мы и знаем-то больше их, потому что постоянно учимся. Спроси своих родителей, помнят ли они о биноме Ньютона или о законе Ома? А у нас, даже каждый троечник их знает. Не говоря уже про успевающего школьника. Если уж кому экспериментировать, то это нам, а не им. Мы будем жить в том мире, который возникнет после наших экспериментов. Так уж лучше давай создавать наш мир сами, а не принимать его по наследству у взрослых, скроенный по их меркам, и не перестраивать его потом для наших нужд.

– Но от наших экспериментов страдают взрослые, – заметил я.

– А от их экспериментов страдаем мы, дети. Когда они начинают войну, они же не думают о нас.

На это я не смог ему возразить ни одним аргументом.

– И что будет дальше? – спросил я его.

– Не знаю, – ответил он, пожав плечами. – По теории моей бабки после шестерых должны последовать пятеро. Что это будут за силы, я не знаю. Но мне пришла в голову идея. Нам не нужно ждать милостей от природы, взять их – наша задача. Кажется, кто-то уже такое говорил. Сейчас мы должны перейти в наступление. Видишь, какая кругом разруха, нам нужно взять ситуацию в свои руки, и начать всё приводить в порядок. Я предлагаю следующей пятёркой объявить наши пять рабочих дней: Понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу. Пусть эти дни станут днями нашего общего созидания, где мы не будем терять ни минуты. Мы восстановим то, что было разрушено, и создадим новый плацдарм нашей будущей жизни. Мы не только вернём себе память и те знания, которые были нами временно утеряны, но и сделаем новый прорыв в высшие духовные сферы. Небесная сила проверяла нас на доброту, на страх и враждебность. Пусть она сейчас нас проверит на усердие. Мы покажем, чего мы стоим и в труде, и в учёбе, и в творчестве. Откроем же новую эру, где наш интеллект, наше творчество и труд превратят нас в новых людей.

Его эффектное выступление подействовало на меня успокаивающе, но всё же тайная мысль – пробраться ночью тайком на крышу и сбросить агрегат на землю – не оставляла меня. Единственное, что меня сдерживало от желания уничтожить летающую тарелку – это опасение, что после своей чёртовой торсионной машины Егор придумает ещё какое-нибудь изобретение, ещё более чудовищное и зловещее. Всегда трудно предположить какой гений вселяется в человека: добрый или злой. Но так как Егор решил встать на путь созидания, я не стал ему возражать и решил подождать, что будет дальше.

Когда я вернулся домой, отца не было. Его опять вызвали на работу. Я включил компьютер и увидел своих товарищей ангелов летающий по небу. Ни демонов, ни японских самолётов не было. Вместо них летали пять каких-то непонятных сущностей похожих на лёгкие воздушные облачка.

Утром отец пришёл с работы усталый и в дурном настроении. За столом во время завтрака он сказал:

– Похоже, что скоро наш город откроют и снимут карантин.

– Вот как? – удивилась мать.

– Ночью сгорело несколько новых вертолётов новейшей конструкции, и вместе с ними ангар. Охранники утверждали, что завод подвергся бомбовой атаке японских камикадзе. Этой ночью очень многие слышали рёв поршневых самолётов над городом. Кое-кто утверждает, что над заводом произошёл самый настоящий ночной бой, где был подбит японский самолёт одним английским. Уму не постижимо. Все эти самолёты были времён второй мировой войны. К тому же, в городе одновременно было разрушено три здание: школа, клуб и магазин. Удивительно, что никто не пострадал.

Услышав эти слова, я вздохнул с облегчением.

– Вот такие дела, – сказал отец, – никто не может понять, что за чудеса происходят последнее время на заводе и в посёлке, как будто все подвергаются массовой галлюцинации или гипнозу, или имеют дело с таким мощным полтергейстом, который втянул в свои шалости уже весь наш город. Директор завода только разводит руками, и говорит, что ситуация выходит из-под контроля. Заводу и городу причинён материальный урон. Этого уже не скроешь. Из министерства должна приехать комиссия, чтобы разобраться во всём этом.

От такого заявления у меня душа ушла в пятки. «А что если эта комиссия докопается до нашего торсионного агрегата, который мутит воду в городке? – подумал я. – Тогда нам с Егором несдобровать. За всё придётся ответить по всей строгости закона».

В школу я пошёл с тяжёлым сердцем. На перемене Егор собрал нашу команду в актовом зале. Он спросил Тима:

– Ты отдал директору школы золото даосов?

Тот ударил себя по лбу и воскликнул:

– Вот, чёрт! Совсем забыл об этом золоте.

– Решил зажилить, – сказал Сологуб.

– А может быть, он решил вставить себе золотые коронки, – пошутил Колин.

Тим покраснел и гневно заявил: