– А чёрт его знает, – сказал его товарищ, – выступали анонимно. Видать, чтобы их не засекли и не зарегистрировали там, где надо. Государство у нас всех таких гипнотизёров держит на учёте.
Мы с Егором прошли чуть дальше. Толпа заполнила прямоугольник, где росли живые цветы, читающие мысли, и с интересом обследовала это место. Место было уже основательно вытоптано толпой.
– Надо же, – раздался женский голос за нашей спиной, – в одном из этих цветков я увидела себя. Ей Богу, не вру. И он говорил именно то, что я и думаю. Таких чудес я не видела от рождения.
Другая женщина говорила своему мужу:
– Вот уж не думала, что Васильевы о нас такого мнения. Какие лицемеры. В глаза-то нам говорят совсем другие речи.
– А Петька, Петька-то – каков подлец! – возмущался кто-то из рабочих завода. – Оказывается, всё жизнь он мне завидовал на работе. Сейчас-то я знаю, кто устроил мне ту подлянку. Как увижу его, морду набью.
Мы ещё некоторое время побродили среди расходившейся и возбуждённой толпы, слушая разные разговоры, затем удалились во дворик нашего дома, чтобы поговорить.
– Тебе не кажется, что этих циркачей притянуло к себе наше торсионное поле? – спросил меня Егор.
– Кажется, – сказал я, отведя от него глаза.
– Но кто они? – спросил он.
– Не знаю, – откровенно ответил я.
– Я думаю, что они обладают сверхъестественными возможностями, – выразил опасение Егор, – и мы можем с ними не справиться. Как бы ситуация не вышла из-под нашего контроля.
– Может быть, отключим тарелку? – тут же предложил я.
– Пока не время, – решительно заявил он. – Поживём, увидим. К тому же эта тарелка вернула нам наших умерших родственников. А это великое благо. Если мы её сейчас отключим, то я боюсь, как бы не пошёл обратный процесс, и мои родители не покинули меня.
Я подумал, что у нас с Егором разное отношение к этому явлению, ведь мои родители были живы. Мы расстались с ним, решив наблюдать за всеми происходившими событиями, фиксировать их и каждый день делиться друг с другом мнениями о состоянии дел.