Народ

"Он знает, что я уплыву, - подумала она. – И очень скоро. Я обязана. Единственная дочь короля не имеет права жить на островке, затерянном в океане. Он читает меня, словно книгу, хотя книг он никогда не читал. Он знает. Я по лицу вижу".

На рассвете седьмого дня с момента прибытия "Катти Врен", капитан Самсон был снова готов пуститься в плавание. Провизию для путешествия обратно в Порт-Мерсию загрузили довольно быстро, а вот с восемью тоннами золота пришлось повозиться – непросто распилить такой слиток, особенно если вы твёрдо намерены не потерять ни единой крошки опилок.

Корабль ждал у рифа, едва видимый в утреннем тумане. Если смотреть с Женской Половины, он выглядел, словно игрушка, но это был лишь вопрос перспективы.

Шхуна Его Величества отплыла вчера, сопровождаемая радостными криками и маханием рук, зато нагруженная гораздо меньшим количеством оборудования, лампового масла, парусины и кухонной посуды, чем была по прибытии. А самый быстрый корабль в мире пока ждал, но ему уже не терпелось вырваться в море.

В это время суток Женская половина была в целом безлюдна. Лишь из некоторых хижин доносился храп, да ещё порой раздавалось бульканье из домика, занятого леди с соответствующим именем. Сады стояли тихо, словно прислушиваясь. Женская половина действительно слушала, Дафна не сомневалась в этом. И как раз поэтому девушка начала прислушиваться сама. Женская Половина заставила слушать даже Бабушку: вчера Дафна видела её, сидящую рядом с миссис Буль. Старая островитянка была, несомненно, великой колдуньей, потому что, похоже, её новая компаньонка усердно жевала кусок солонины. Её светлость тогда не заметила свою внучку, что, вероятно, было к лучшему для них обоих.

Дафна оглядела сады.

- Я пришла сказать "прощайте", - проговорила она. – И спасибо.

Повышать голос не было нужды: Прабабки либо слушали, либо нет.

Она стояла и ждала. Ответа не последовало, лишь молчали растения, да в отдалении птица-панталонник шумно расставалась с остатками своего вчерашнего ужина.

- Ну, всё равно, спасибо, - сказала Дафна и направилась к выходу.

"Реальны ли Прабабки? – размышляла она. - Здесь воспоминания исчезают так быстро. Думаю, их уносит ветром в море. Но я запомню". "Хорошо!" – сказал голос у неё в голове. Или это было воображение? Жизнь становится такой сложной, если слишком много размышлять.

Король пригласил плотника с "Катти Врен"  (хотя бы на несколько дней, пока корабль стоял на якоре), помочь возводить здание, которое начал строить плотник с королевской шхуны; и вскоре, поскольку людей нервировало, что король, засучив рукава, лично трудится на стройке, команды обоих кораблей тоже засучили рукава и взялись за дело. Останки "Джуди" превратились в ещё одну длинную хижину и кучу полезных вещей на берегу. А ещё здесь была сама Милашка Джуди, как таковая. Её нашли совершенно неожиданно.

Нос корабля воткнулся точно между двумя гигантскими фиговыми деревьями, и носовая фигура застряла в ветвях, оставшись целой и невредимой.

Прямо над входом в свежепостроенную хижину моряки прибили фигуру "Милашки Джуди". Она очень понравилась всем, кроме короля, который опасался, что обнажённая грудь выглядит не слишком-то прилично. Он так и не понял, отчего все смеются, но был доволен, что моряки в хорошем настроении. Да уж, видок получился тот ещё.

Теперь Дафна смотрела на Джуди в последний раз. На деревянных губах скульптуры играла слабая улыбка, и кто-то надел ей на шею венок из цветов.

А потом Дафна сделала реверанс, потому что если какой-то из неживых предметов и заслуживал уважения, то это была именно Джуди. Дафну научили делать реверансы много лет назад, и, хотя на острове это искусство было не более полезным, чем умение кататься на лыжах, на этот раз реверанс оказался очень кстати.

Лодка ждала у края лагуны. Уже довольно долгое время. Толпа разошлась, потому что радостно кричать и махать руками лодке, которая не спешит уплыть, в конце концов становится скучновато. Кроме того, Кэйл тактично (а иногда и не очень тактично), напомнила островитянам, что пора возвращаться к работе на полях. Она знала, что порой людям нужно побольше свободного пространства. Кроме того, Дафна уже попрощалась со всеми накануне, во время торжественного ужина. Тогда же король стал первым и единственным штанишником, обзаведшимся татуировкой волны на фоне заката, что вызвало всеобщий смех и радостные крики. Джентльмены Крайнего Случая отнесли короля на его корабль всего несколько часов назад, потому что он, как они выразились, "страдал от плохой погоды", что в переводе означало: "слишком много пива".

Теперь здесь, похоже, никого не было, кроме греющихся на солнышке собак, но она была уверена, что с полей за ней следят сотни глаз.

Она взглянула на берег. Там была лодка, а ещё был Мау, стоявший на своём обычном месте, с копьём в руках. Он взглянул на неё со слабой улыбкой, как всегда, когда был не уверен, что делать дальше.

- Все остальные уже на борту, - сказал он.

- Я вернусь, - пообещала Дафна.

Мау начертил обратным концом копья пару загогулин на песке.