Наркокурьер Лариосик

Только теперь она увидала, что все вокруг было разбросано и вывернуто наизнанку, книжный шкаф был опрокинут на пол.

— Здесь ведь их нету, да?

— Я отдам, — с трудом выдавила Ларэ, — заработаю и отдам…

— Когда ты, милая, такие бабки заработаешь, боюсь, их некому отдавать уже будет, — он нехорошо улыбнулся. — А списывать долг мы не будем, — он многозначительно кивнул туда, где расположились бандиты. — Да, хлопчики?

— Я отдам, но не сейчас, — упрямо повторила Ларэ. — Сейчас их у меня нет… уже…

Рыхлый снова нехорошо улыбнулся:

— А где ж они, Ларочка? Ты, чего, на спину тоже сиси поставить хочешь? Чтобы падать не больно было? — он обошел ее сзади. — А мы это легко проверить можем, ну-ка… — он распустил веревку, просунул руки ей под мышки, приподнял и поставил на ноги. Тут же один из парней резко подошел и с короткого энергичного размаха с невероятной силой хлестанул ей по коленной чашечке круглым стальным прутом. В колене хрустнуло, и Ларэ, теряя сознание, рухнула на пол…

Сколько прошло времени, пока она находилась без сознания, Ларэ не знала. Она очнулась от водяных брызг, которые Рыхлый набрасывал ей на лицо. Набрасывал аккуратно, чтобы не замочиться самому.

— Видишь, — вкрадчивым голосом сказал он, — больно было пока не о-о-о-очень, — он снова улыбнулся. — Больно нам еще только бу-у-у-удет… А ножки одной, считай, нет уже. Если по нормальному — ей землю не топтать, без костылика…

Она перевела глаза на ноги. Крови через брючину не просматривалось никакой, но что-то было не так. Боли, и правда, не чувствовалось, но нога вывернулась как-то неправильно, как не могла быть. Ларэ потянулась было рукой к коленке, но дотянуться не смогла и, охнув, отвалилась назад, на пол.

— Когда мать твоя придет? — неожиданно резко спросил один из бандитов. — А то поглядеть не успеет, как ты про бабки нам расскажешь.

Ларэ вздрогнула. То, что эти люди способны на все что угодно, теперь было совершенно очевидно. И тут же сердце в ужасе сжалось в узел, узел затянулся еще сильнее и замолотил, раскачиваясь, как маятник. Сильно, еще сильнее, еще… Как та сердечная молотилка, в лифте. Про изувеченную ногу она уже не думала.

«Господи Боже, — пронеслось в голове, — они же могут маму… Маму мою… Тоже…»

— Ну, чего, одноногая, надумала? — спросил молчавший до сих пор третий бандит, самый невзрачный, и посмотрел на нее холодными равнодушными глазами. — Лучше отдай сама, — повторил он, после чего распахнул вынутую из кармана опасную бритву, сделал два шага к Ларэ, нагнулся над ней и молча, неторопливым жестом руки, сделал длинный разрез поперек ее лица: из-под правого глаза, через верхнюю губу, левую щеку, почти до шеи. Брызнула кровь и полилась струей на пол. Рыхлый быстро отдернул ногу от наплывавшей ему под ноги лужи. Ларэ смотрела, как расползается по полу красное пятно, и снова не ощущала боли. Это была та самая точка, после которой уже могло быть все равно. Женщине, у которой отсутствует женское лицо, все остальное в жизни не мешает, просто не может мешать, просто не доставляет никаких хлопот. Никогда больше и никаких… Она подняла глаза вверх и посмотрела по очереди на каждого:

— Никогда вы этих денег не получите, недоноски. Теперь — никогда… Пусть вас за них уроют, болваны, мне уже все равно. Мне так даже лучше, даже спокойней, — знать, что вас тоже скоро, как меня… Только мне уже не надо ничего, хуже уже не будет. А вам будет… — она утерла ладонью кровь, продолжавшую обильно литься с лица, и стряхнула ее на пол. — Ох как будет… По роже твоей видно, Рыхлый, как будет…

Рыхлый вздрогнул и кивнул первому бандиту, который бил стальным прутом:

— Заткни ей пасть, суке!

Тот подошел к Ларэ, одним движением руки перевернул ее на живот, накинул на голову полиэтиленовый пакет и передавил концы. Ларэ схватила ртом спасительного воздуха, сколько смогла, и закрыла глаза:

«Скорее бы… Только бы скорее… Нужно успеть умереть до маминого прихода…»

Она выдохнула отработанный легкими воздух и попыталась задержать дыхание. Внутри глаз медленно, слева направо поплыли тучи, они были большие и черные, как в страшной сказке, где все время ночь и поэтому все кругом черным-черно. А потом они разделились на мелкие тучки, тоже черные, и те потекли уже быстрей, задевая и цепляясь друг за друга. А потом они кончились, и небо снова стало белым-белым, как молоко, — сразу стало, в один миг, — и откуда-то вылетело солнце, вылетело, как ракета, и загорелось ярко-ярко — и захотелось зажмуриться, и Ларэ зажмурилась, но глаза, наоборот, не закрылись, а распахнулись еще шире…

Одновременно она открыла рот, машинально, чтобы прихватить еще воздуха, много воздуха, но схватить не получилось, потому что не давала пленка…

Рыхлый пнул ее ногой в голову:

— Ну, чего, сука, надумала говорить? — он снова кивнул первому, который заведовал умерщвлением. — Добавь-ка, а то этому пидору, как с гуся вода всё.

Бандит поджал края у пакета и стянул их ближе к центру…