Наркодрянь

Все такое же, как и четверть века назад, как век назад и как тысячелетие назад…

…Они выполнили задание и пошли обратно.

Трудно сказать, где Мейсон допустил ошибку, да и допустил ли вообще… Скорее всего противник знал о них и устроил засаду.

Мейсон тренированным чутьем уловил запах опасности, изменил маршрут и ринулся к болоту.

Здесь он окончательно убедился, что противник знает, с кем имеет дело, и повадки «Болотного оборотня» ему знакомы. Именно у кромки спасительного болота их и ждала засада. Мейсон обнаружил ее раньше, чем их засекли. Он пошел вдоль болота и снова наткнулся на траншеи, забитые вражескими солдатами. Мейсону это даже доставило горькое удовлетворение. Да! Его персона пользуется популярностью, если против него стоит чуть ли не стрелковая бригада.

Оставался один путь — прорыв сквозь линию обороны. Шансы мизерны. Даже если они пробьются к болоту, их легко можно будет расстрелять с вертолета. Впрочем… выхода не было.

Мейсон вернулся назад — к тому месту, где они вышли из болота и где притопили легкие досочки-серфы. Без этих досочек движение по болоту невозможно.

Именно здесь их обнаружили и тотчас обстреляли. Подступы к болоту защищали все те же траншеи. Тогда они вырыли и себе окоп и заняли круговую оборону. Часа два противник потратил на то, чтобы обложить их укрепление со всех сторон. Потом их обстреляли уже из миномета и предложили сдаться. Их уговаривали битый час, но они не имели права сдаваться — захват десяти морских пехотинцев и полковника ВМС США (хотя они были без знаков отличия) на территории чужой страны — случай беспрецедентный.

В 15.00 уговоры прекратились, и их атаковали.

Противник не торопился, да и куда ему было торопиться?

Солдаты шли в атаку осторожно. У них явно был приказ взять группу Мейсона живьем. Иначе их расстреляли бы ракетами с вертолета.

Мейсона такое положение вещей устраивало — он ждал ночи. До вечера они отбили еще две вялые атаки. С наступлением сумерек боевые действия прекратились. Но противник ждал ночного прорыва — и тогда Мейсон обманул его.

Ночью они с сержантом Доули выбрались из окопа и поползли к траншее противника. Разведав расположение огневых точек, вернулись обратно.

Чертовски это было трудно — ползти под прожекторами, продвигаясь в час по миллиметру, но Мейсон мог проделать и не такой фокус.

Ночью они не пошли на прорыв. Не стал прорываться Мейсон и ранним утром, когда желтый зловонный туман выполз с болота и окутал все вокруг. Туман был столь густ, что в нем терялась даже мушка прицела на стволе винтовки.

Мейсон знал, что его враги сейчас притаились в своих траншеях в полной боевой готовности.

Каждый шорох, каждое движение на прицеле.

Но вот туман стал рассеиваться. Солнечные лучи разорвали рыхлую стену тумана на лохматые серые клочья. Клочья расползались по сторонам и на глазах таяли, растворялись в воздухе. Мейсон приказал своим ребятам приготовиться, а сам все выжидал.

Он словно перенесся в траншеи врага и там, вместе с солдатами противника, переживал и гнетущую напряженность ночи, и тревожное ожидание смерти, которая всегда рядом… где-то здесь…

Скорей бы, скорей рассеивался проклятый туман… Вот, наконец… Солнце победило болото.

Оно еще извергает из глотки клубы желтого дурмана, но это уже агония.

Мейсон даже вздохнул облегченно, как наверняка вздохнули в своих траншеях вражеские солдаты. Теперь они могут расслабиться, позавтракать, а может, и подремать — если командиры разрешат.

И тогда Мейсон отдал тихую команду, и бойцы бесшумно выползли из своего окопа.

Если чудеса возможны, то они такое чудо совершили. Рассыпавшись веером, они, прикрываясь только травой, приблизились вплотную к траншеям.

Посади противник на дерево хоть одного снайпера, их атаку пресекли бы в самом начале. Но, к счастью, на деревьях снайперов не было. Им удалось подползти к самому брустверу траншеи. Расчет Мейсона оказался верен солдаты противника завтракали, и Мейсон слышал звяканье котелков и веселый разговор. Опасности они не почувствовали.

Мейсон осторожно вытащил из подсумка гранату и выдернул кольцо. Там, в траншее, кто-то сострил:

— Интересно, этот «Болотный оборотень» жрет кашу или нет? Если жрет, то наверняка заявится на обед.

В ответ послышался громкий смех. Это разозлило Мейсона — он действительно уже сутки ничего не ел. И тогда он набрал в грудь побольше воздуха и… Странный гортанный звук разорвал тишину и оборвался на пронзительно-высокой ноте. И тотчас еще десяток глоток ответили ему.

От этого воя даже у самого Мейсона пробежали холодные мурашки по коже, а у тех, в траншеях, наверняка волосы встали дыбом и заледенела кровь.

Мейсон швырнул гранату под ноги солдатам, оцепеневшим от ужаса и позабывшим про свои котелки. Дождавшись, когда над головой прошелестят осколки, он вскочил и ринулся вперед. Он мчался громадными скачками, круша прикладом все, что попадалось на пути. Потом на ходу швырнул гранату во вторую траншею, упал, снова ринулся вперед, перескочил траншею и лицом к лицу столкнулся с молодым смуглолицым офицером.