Наркодрянь

Вначале Мейсон напрактиковался в Африке, но здесь он выступал не как капитан морской пехоты США Джеймс Мейсон, а как вольнонаемный ландскнехт Отго Кюнель. Впоследствии Мейсону почти всегда приходилось защищать цвета университета «диких гусей»[13], но подчинялся он только приказам командования военно-морских сил Соединенных Штатов.

Как происходила вербовка?

В один прекрасный день он в штатском костюме и с паспортом какого-нибудь Отто Кюнеля прибывал в Лиссабон или, скажем, в Мадрид и являлся по указанному адресу. Чаще всего по этим адресам размещались скромные конторы — «Правление общества любителей кактусов» или «Ассоциация борьбы за права бродячих кошек». Иногда это были кабинеты стоматолога или врача-отоларинголога.

Здесь с утра до ночи шла усиленная, но малоприметная работа. Крепкие молодые люди с акульими зубами и лужеными глотками то и дело входили в кабинет и выходили минут через тридцать с довольными физиономиями — судя по всему, лечение шло успешно. И одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: права бродячих кошек будут защищены в любом бою, даже с хорошо вооруженной армией кошконенавистников, а уж о кактусах и говорить нечего…

Мейсона, вернее Кюнеля, всегда ожидал радушный прием. Его появление никогда не было неожиданностью для специалистов по ушам и зубам. Мейсону вручали солидный аванс, и он отбывал в нужном направлении. А там, на месте, он по «счастливой случайности» находил своих старых боевых друзей сержантов Доули, Кэрола и других товарищей по Вьетнаму.

Платили щедро: с одной стороны, на счет Д. Мейсона перечислялся двойной офицерский оклад, с другой — на имя Отто Кюнеля — исправно шли денежки в какой-нибудь нейтральный банк. Потом он получал и те, и другие.

А еще он пользовался репутацией счастливчика, хотя некоторые считали его чистоплюем и задавакой. Так оно и было, только термины Мейсон предпочитал другие — человек чести и достоинства.

Кличка же «Болотный оборотень» к нему пристала раз и навсегда. Правда, была в Африке еще одна — «Фиолетовый дух».

6

…Пять дней прошли спокойно. Внешне спокойно. Драматическая история, когда на старом шоссе обнаружили угнанный «Шевроле» с двумя флоридскими бойцами, мертвым и полуживым, причем у последнего в руке зажата «беретта», из которой произведено четыре снайперских выстрела, — нашумела в газетах, но раскрыть загадку полиция пока не смогла.

Обгорелые останки «Лендровера» на десятой миле в направлении Лос-Анджелеса привели, конечно, парней из службы шерифа к Мейсону, но все свелось только к обсуждению шансов получить страховку по недоказанному прецеденту взрыва бензобака и штрафу за неуборку мусора с автострады.

Полковник обзавелся тяжелым «Мерседесом» с пуленепробиваемыми стеклами и расстался с поваром. Так получилось, что Рамон, получив весьма приличный чек в компенсацию за нервное потрясение и в счет будущих, вдруг воспылал острой ностальгией по Мексике и уехал — не исключено, впрочем, потому, что знал, с кем связался полковник, но не обладал мужеством старого вояки.

Готовить сам полковник умел, хотя не любил, пока он решил не нанимать никого, обходиться своими силами, приняв минимальные меры предосторожности: например, позаботился, чтобы продукты привозил рассыльный из супермаркета, один и тот же, хорошо знакомый Мейсону парнишка-чикано.

Субботний визит к Бруксонам прошел без осложнений, только веселье получилось несколько натуженным: слишком уж старательно они с Томом обходили несколько свежих тем, возможно, чтобы отойти от современности, от слишком горячего, Мейсон рассказал о своей отставке…

7

…Группа — десять человек. Задача простая — проникнуть на территорию одной центральноамериканской страны и провести разведку. Маленькая страна эта стояла в конфронтации к его державе, но Мейсон шел не убивать разведка, и только…

Они благополучно перешли границу и продвинулись в глубь страны на двести миль. Все шло прекрасно, а главное — вокруг такие знакомые и близкие джунгли.

Мейсон словно возвращался в свою далекую молодость, и ему казалось, что это двадцатилетний Джеймс идет знакомой тропинкой, а не поседевший и изрядно побитый полковник Мейсон.

Уже давно сгнили кости Хариша, убитого осколком гранаты в Заире, и Мак-Гейва, подорвавшегося на мине в последний год войны в Индокитае. А душа весельчака Сэма парит где-то над бескрайними болотами амазонской сельвы. Душа Сэма ищет пристанища — и не находит, ведь тело Сэма никто не видел и никто не уложил его в могилу. Сэм ушел к притокам Рио-Мансу в поисках пропавшего кадета и не вернулся. Кадета нашли — у него вдруг заработал передатчик. А у Сэма передатчика не было. Он ушел, уверенный в своих силах, и… сельва оказалась сильней.

Да! Много воды утекло. Люди старели и умирали, а джунгли… Джунгли все те же. Все так же гигантские сейбы и бертолеции тянут к солнцу свои стройные шеи, все так же душат их в объятиях любвеобильные лианы. Томно истекают липким соком гевеи, и жарко благоухают царственные орхидеи. Бабочки припадают к ним в долгом поцелуе, и кокетливые колибри все так же суетятся вокруг.