Нарисуй мне дождь

Я достал и пересчитал все, чем располагал. У меня оказалось немного больше тридцати рублей, весь золотой запас до конца месяца. Заплатив по счету официантке, у меня осталось двадцать пять рублей и жменя мелочи. Мелочь я спрятал в карман, будет на проезд, занятия проводятся на институтских базах в разных концах города. В случае проигрыша, на ближайшие пятнадцать дней я оставался с горстью копеек, и рубля не наберется. Придется урезать расходы, как-нибудь перебьюсь. Двадцать пять рублей горбатой горкой я сложил перед собой на столе. Макса слегка заклинило, он, как завороженный никак не мог оторвать глаз от моих денег.

– Здесь двадцать пять. У вас наберется столько? – поинтересовался я.

– Само собой! ‒ радостно откликнулся он

– Тогда, ставки на стол.

Макс откуда-то из-за пазухи вытащил внушительный ворох крупных банкнот, где было не меньше трех-четырех сотен, небрежно выхватил и положил рядом с кучкой моих комканых денег новой четвертак одной сиреневой купюрой.

– Позвольте уточнить, вы предлагаете сыграть в любую игру? ‒ поинтересовался я.

– В любую, да-ра-гой, в любую! – в добрейшей улыбке расплылся Макс, обнажив десна с редкими желтыми зубами, верный признак лживости. – В какую хочешь, на твой выбор.

Он мелко закивал головой, словно у него появился тик. Его голова при этом не возвышалась над плечами, а торчала перед бочкообразным торсом. Притворное добродушие Макаки было опасным, в любой момент оно могло завершиться дикой выходкой. Я был к этому готов. Знал такого же, похожий на золото латунный кастет придавал его кулаку убедительность кувалды. Висит теперь на гвозде в моем кабинете дома на чердаке. Подобные здоровяки не так уж и сильны, как кажутся на первый взгляд. Что ж, проверим, кто чего стоит.

– В таком случае, будьте любезны, поберегите свои карты для Буратино из страны Дураков. Раз вы такой завзятый игрок, сыграем. Бросим монету, проверим, кому из нас больше везет, ‒ я достал пять копеек, показал их ему с обеих сторон и предложил условия, – Выпадет орел, я забираю ваши деньги, решка – вы мои. Бросаем один раз и расходимся, без отыгрыша. Согласны?

Макс задумался, морщины на его покатом лбу обозначили тяжелое движение мысли, он вдруг разразился своим булькающим хихиканьем.

– Ты четкий парень, но так играть я не согласен! В карты, давай, а так – нема дурных.

Макс сразу потерял ко мне интерес и наконец отстал, но уходить перехотелось. На небольшом возвышении для оркестра появилась местная джаз-банда в составе четырех человек: гитара, аккордеон, ударник и лысый скрипач в вязанной женской кофте. Они начали что-то наигрывать, но как-то отвлеченно, будто небрежно, темп их игры был какой-то необычный, казалось, они просто забавляются, играя абы как. Ударник задавал какой-то рваный волнующий ритм, аккордеонист, подхватив его, уводил куда-то в сторону, упрощая аккорды, а скрипач подыгрывал с лету и всегда в тему. Иногда его импровизации не соответствовали основной мелодии, они ломали ритм, звуки сталкивались, и появлялся изумительный рисунок, всего лишь новое созвучие. Эти перепады мелодии производили потрясающее впечатление. Жаль только, в каждой их импровизации звучала безнадега.

– Долго мы будем слушать эту вагинальную музыку? – со слезой и насмешкой в голосе спросила Ли. – Не могу больше переносить этот гнутый звук, и так на душе кошки скребут… Андрюша, сделай что-нибудь! – с наигранной капризностью потребовала она.

Я не сомневался, что и она была потрясена их исполнением, но дальше их слушать было нельзя, меланхолия, что жила в их музыке, могла сокрушить любое сердце.

– Слушаюсь, мой повелитель. Что ты желаешь? – поклонившись, и на восточный манер приложив руку к сердцу, спросил я.

– Пойди и закажи что-нибудь божественное, – жестом достойным Екатерины Великой она указала мне путь к музыкантам.

Я подошел к эстраде и вопросительно посмотрел на аккордеониста, он взглядом указал на ударника, видно тот у них держал банк. Ударник наклонился ко мне, продолжая отбивать довольно сложный ритм.

– У вас бесподобный скрипач, передайте ему, пожалуйста, поздравления от моей девушки. Вы не могли бы исполнить для нее что-нибудь… такое… – я замялся и не найдя слов, положил на стоящий рядом с ним стул рубль. – Что-то божественное, на ваше усмотрение.

Он улыбнулся и понимающе кивнул. Оркестр перестал играть, они недолго посовещались и вдруг, в тишине пустого ресторана что-то произошло. То зазвучала скрипка! А потом вступил их солист с аккордеоном. Голос у него был низкий, какой-то надтреснутый и, казалось, будто он поет сам для себя, не думая, слушают его или нет, но его простая до наивности песня сотворила чудо.

Ночь, туман-туман-туман, все темно кругом.
Мальчик маленький стоит и просит об одном.
Он стоит к стене прижатый и на вид чуть-чуть горбатый,
И твердит на языке родном.