Нарисуй мне дождь

‒ Придет день, и ты его получишь. Я напишу тебе о том, что ты самая родная мне на всем белом свете. В том письме я открою тебе одну тайну, ‒ я научу тебя летать. Мы улетим с тобой отсюда, чтобы никогда не вернуться. Весь мир будет наш. Жди моего письма. Белым по белому.

Глава 18

Порой мне было трудно с Ли, тяжело, ‒ да просто невыносимо!

Она становилась все более непредсказуемой, импульсивной. Безотчетная тоска, которая все чаще овладевала ею, сменялась возбуждением, она внезапно вспыхивала, и так же быстро угасала, глаза ее переставали блестеть, взгляд становился растерянным, жалким. Безудержное веселье сменялось приступами уныния. Она быстро переходила от разговорчивости к молчаливой замкнутости, от шапкозакидательской уверенности в своем будущем успехе, к безнадежным высказываниям относительно своих танцевальных способностей. Безмятежно веселая и уверенная в себе, раньше она вполне владела собой, теперь же вздрагивала от любого неожиданного звука и в испуге не могла сдержать крик. Изменчивость ее настроения начинала меня беспокоить. Вместе с тем, Ли была необыкновенно впечатлительна, ранима, ее все будоражило, и могло овладеть ею целиком. Поэтому она была так беспомощна перед переполняющими ее чувствами, беззащитна перед окружающими ее людьми.

Но больше всего меня беспокоило ее увлечение алкоголем. «Единственный бальзам, который лечит мои раны», ‒ говорила она о спиртном. Так оно и было, алкоголь позволял ей забыться, но банку она не держала. Пьяная, она позволяла себе такие поступки, в которых потом горько раскаивалась. Я никогда ее в них не укорял, усвоил с детства: упреки лишь усиливают те качества, в которых упрекают. Но выпив, она все чаще теряла над собой контроль, представляя угрозу для себя и окружающих. После одного из ее пьяных приключений у нас состоялся разговор, который изменил наши отношения.

* * *

Наступила ранняя весна.

Дни пошли в рост, а темные ночи становились короче. Грязный снег в сугробах стал кристаллизоваться и оседать. Растаял, казалось бы никогда не тающий черный лед на тротуарах. Задымился, согретый солнцем асфальт. По мостовым разбежалось множество сверкающих весенними зайчиками ручьев, наполненных разбуженной водой. В лужах радужно переливались нефтяные разводы, и свежий ветер принес радостную весть ‒ пришла весна. Я ходил полупьяный, будто очнулся от зимней спячки, радуясь вместе с ожившей водой.

Ветреным мартовским воскресеньем я вместе с Ли пошли в местный цирк. Солнце было ярким, а небо голубым. Цирк находился рядом с Домом культуры, куда Ли ходила на репетиции. Это было новое, современной архитектуры здание в виде двух перевернутых тарелок. Несмотря на то, что эти тарелки находились в нескольких десятках метров от места, где Ли бывала почти каждую неделю, в новом цирке она еще ни разу не была. Все не хватало времени, а вернее, желания. Об этом я не преминул сообщить кассирше.

— Нам, если можно, лучшие места. Я сегодня впервые привел своего ребенка в цирк, — и продемонстрировал ей в окошко, смеющуюся Ли.

— В виде исключения, из директорского фонда… Принимая во внимание, что идете в первый раз, — улыбнулась кассирша.

Нам достались лучшие места в третьем ряду, почти рядом с ареной, от этого создавалось впечатление присутствия в каждом исполненном номере. Ли была в восторге! Глаза ее сияли, ее восхищала эта фееричная реальность, надрывающая душу музыка, перекрываемая рычанием укрощенных голодом хищников, экзотическая пестрота костюмов, режущие ухо звуки труб, бьющая по нервам тревожная дробь барабанов. Она буквально жила, напряженной атмосферой этой жестокой сказки. Жестокость ‒ неотъемлемая составляющая этого действа, как и в самой жизни.

— Мне так нравится, здесь все такое… Настоящее! — стараясь перекричать разухабистый канкан, радостно прокричала она мне на ухо, — Почему, мы раньше сюда не пришли?!

Я только улыбнулся и обнял ее в ответ. Мне не нравился цирк. Безусловно, цирк одно из самых богатых и выразительных средств искусства. В цирке так много красивых, сильных людей, это единственное место на земле, где все счастливы. Но было в нем, что-то вульгарное, а главное, обманное. Еще ребенком, увидев однажды в цирке, как заезжий фокусник, исполнявший свой номер с ловкостью, граничащей с волшебством, случайно выронил из рукава, спрятанный там шарик, я навсегда разочаровался в тайнах цирка. А кроме того, я видел, как в цирке дрессируют животных, и как им там живется, в неволе.