Напряжение растет

— Мы уже представили большую волну. Представили бой. Кровь, боль и смерть. Они там тоже были. Осталось представить путь, когда на ногах стоит всего один, но у колокола оказались все пятеро. И если вы сейчас сядете рядом со мной, — внимательный взгляд остановился на князьях Долгоруких, — и тщательно подумаете, то мы вместе, но независимо друг от друга, придем к одним и тем же выводам. Истина состоит в том, что победители у нас уже есть.

— Я согласен, — мрачно насупившись, вновь приподнялся раджа из рода Миттал. — Я не понял, что он сказал. Он сам, наверное, не понял. Я не видел второй тур из-за черного неба. Но я видел танцы. А вы признали их Силу.

Сердце Александра Сергеевича кольнуло безнадежностью. И кололо всякий раз, когда приглашенные «виртуозы» отказывались от старого мнения в пользу признания результатов конкурса.

А он… слова о прошлом Светланы так и остались при нем. Потому что сейчас прямо и недвусмысленно с него был стребован свежий долг. По самому легкому курсу — нужно было всего лишь промолчать. Но как бы исход не оказался куда кровавей.

Чуть ссутулился Сергей Михайлович, осознавая провал замысла. Наступила тишина, и все взгляды обратились к старому Долгорукому — ответ судей получен, и именно ему надлежит навсегда закрыть этот вопрос. Закрыть турнир с позором, несмываемым на долгие годы.

— Впрочем, если уважаемый Сергей Михайлович проведет новый турнир, — неожиданно выступил молодой княжич Вяземский, представляющий род, — с теми же самыми призами, мы бы не отказались поучаствовать.

— Это хорошая идея, — улыбнулся старый князь Долгорукий. — Среди тридцати участников, последний этап тура, разумеется. Безусловно, проведем замену раненым и тем, кого постигла воистину трагическая участь.

— Мы уже свое выиграли, — отозвался Шуйский под недовольное фырканье большинства. — Нам неинтересно.

— Среди двадцати девяти, — дипломатично отметил Сергей Михайлович. — Денежные призы оставим в том же размере.

На это род как-нибудь наскребет… Золотой колокол однозначно в переплавку.

— А как же станция и комбинат? — напомнили о самом лакомом куске выигрыша.

— Его величество принц выделили один набор призов, — пришло время напомнить о себе уполномоченному принца. — Но можете рассчитывать на то, что билеты на ежегодный бал первые два финалиста бесспорно получат. Не могу гарантировать обед с их величествами, но обязуюсь всячески способствовать.

— Не сомневайтесь, — поднял голос старый князь Долгорукий. — Главный приз останется прежним или мы предоставим равную альтернативу. Наш род и клан заинтересован в том, чтобы все вернулось на круги своя. Как и доверительные отношения между нами. Слово.

Зал, несмотря на определенный скепсис, поддержал краткую речь довольным ворчанием.

Гибель родичей, разумеется, никуда не ушла. Платить виру придется, и много — если ее вообще примут. Но испортить отношения с парой-тройкой семейств — не то же самое, что с тремя десятками разом.

Пришла пора очередного выхода на первый план действующего князя — на сей раз пожимать руки уходящим. Никто не отказался от протянутой ладони и радушных слов, уже неплохой результат и весомая надежда.

На автомате Александр Сергеевич чуть не пожал руку отцу.

— Вы куда? — удивился он.

— Надо съездить, — устало выдохнул тот, убедившись, что никого нет рядом. — Решить вопрос по комбинату.

— Так Шуйские же здесь?

— Артем Шуйский отдал главный приз простолюдину.

— Глупость какая… — не поверил своим ушам князь-сын. — Или не глупость? — засомневался он, вспомнив слова Шуйского. — Если он старой крови и его род…

— Самойлов Максим появился из ниоткуда, вместе с новой семьей вышел из разрушенного города. Полагаю, один из принцев Тенишевых, уцелевших в резне. Может, кто-то из их союзников.

— Но Тенишевых больше нет.

— Именно. Вместо принца теперь простолюдин, у которого ни армии, ни власти, — подмигнул князь-отец, выходя из зала. — Осталось объяснить, что маленький мальчик не может владеть комбинатом и электрической станцией.

— Воистину, удача на нашей стороне! — вырвался облегченный вздох у сына.

Низкий гул реверса двигателей «Эмбраера» окончательно стих, остановив самолет на расчетном месте. Мягко распахнулись дверцы бортового трапа, открыв вид на синее небо, а затем и на силуэт города на горизонте, ставшего родным за эти годы.

«Я дома!» — радостно ударило сердце.

Паша ступил на трап, щурясь на солнце. Приложил руку ко лбу и тут же победно вскрикнул, отметив группу встречающих у подножия трапа, и не удержал эмоции в себе. Отец его уже ждал! А вот дядя Борис и…

И группа каких-то незнакомых мужчин, держащихся немного особняком, из-за которых Паша не стал кричать и срываться с трапа бегом, а с видом культурным и подобающим спустился вниз, предложив отцу ладонь для рукопожатия.

— Привет, — обняла его огромная рука, прижала к груди и взлохматила волосы.

Позади задумчиво хмыкнули.

— Здравствуйте, — чуть смущенно обернулся к незнакомцам Паша, но с облегчением увидел, что внимание их обращено к самолету, а не к нему.