Напряжение растет

Вспышка узнавания — и мир резко дышит жаром, вспыхивает на одно мгновение и обрастает прозрачной чешуей мыльной пены на десятки метров вокруг, образуя сетчатый шар, в котором мои друзья, плот и часть реки. Движение дается с трудом — пузырьки проминаются под рукой, на бывшем ее месте возникают новые. Дыхание происходит вполне обычно, воздух свеж и тепл, но стерилен, как бывает в больнице — это чувствуется после привычного запаха дерева, реки, хвои и углей. Рядом пытаются делать осторожные шаги мои друзья. Кажется, они что-то восторженно кричат, но мелкая ячеистая сетка вокруг нас гасит звуки, и приходится показать жестом, что я ничего не слышу. Через пенную преграду прорывается Федор и обнимает меня руками. А затем нас подхватывает волна.

Мы мчимся ввысь огромным мячом. Нас подкидывает вверх, закручивает на волне, меняя небо и воду местами, бросает к берегу и подхватывает вновь. Мы не слышим грохота, удары не чувствуются, а ощущение плота под ногами позволяет Паше определиться, куда лечь и что обхватить. Сверху, над нами, парит Света с зонтом в руке — она ближе к границе барьера, но ее не интересует возможность выбраться. Она будто плывет — или летит — по этому кисельному мареву, и, если присмотреться, — смеется, наслаждаясь вновь пролетающей под нами землей.

Нас несет настолько долго, что даже Паше надоедает бояться, и он осваивает движение внутри барьера наравне со всеми, только внимание его обращено вовне. Когда нас подкидывает особенно высоко, ударяя о берег, он внимательно вглядывается в то, что вокруг, явно целясь на то единственное, что составляет главную миссию турнира — найти колокол. Но вместо него — только несколько зеленых и фиолетовых вспышек где-то вдали, внутри мутной волны, несущейся среди деревьев.

Барьер достаточно легок, его защита хранит только нас, и вскоре вся вода под нами утекает обратно в реку. Всего в двух местах ячейки наполнены водой с бултыхающейся в ней рыбой. Мы, как волейбольный мяч, взлетаем от каждого удара стихии. Вскоре уже вся команда прониклась идеей Паши и внимательно смотрит вниз. Под нами все еще вода, а вокруг — лабиринт из просек, на метр погруженный в воду.

Наверное проходит час, когда напор воды спадает. Всю ладонь уже обхватила немота и холод, что продолжает тянуться к локтю. Крови нет, но рука побелела и ладонь не чувствует нажатия ногтем.

Нас в очередной раз закидывает к верхушкам деревьев, а от них рикошетит еще выше.

— Там! — Ревет Паша так сильно, что голос достигает даже через ячеистую структуру щита.

Всего мгновение виден золотой отсвет вдали, но его хватает, чтобы отпечатать в разуме небольшую речку или ручей — явный приток — через который перекинут каменный мостик, точь-в-точь, что был позади князя Долгорукого на вступительном ролике. Только у этого моста есть массивный золотой колокол, установленный прямо посередине, с каменной же надстройкой над ним.

— Снимай щит! — Прорывается ко мне Пашка и буквально кричит в ухо.

И остальные тоже взбудоражено смотрят на меня. Волна действительно ослабла, но ее силы вполне достаточно, чтобы стукнуть нами о камень. Жестом указываю на плот — нам лучше быть не над ним, а позади, чтобы не удариться о дерево.

Не знаю, как снимать этот щит правильно — я просто стягиваю браслет, морщась даже сквозь нечувствительность от неохотно выходящих из кожи зубцов.

Барьер пропадает в ту же секунду, и мы мгновенно оказываемся в мутной воде, поднимая брызги.

Я переложил браслет в другую руку, оглянулся в поисках Федора, с довольством отметил его плывущим к берегу и тоже принялся выгребать одной рукой. Вторая не совсем слушалась. К счастью, вскоре под ногами прощупывается дно, хоть и основательно замусоренное ветвями и прочим, что принесла волна. Зато удается отдохнуть.

— Там, я запомнил! — Мечется по берегу Пашка, помогая всем выйти из воды и буквально пританцовывая на месте от напряжения.

Он будто не замечает мокрой одежды, Артема, хмуро выискивающего у самого берега пропавший ботинок, и меня, с будто отбеленной рукой, на которую тревожно смотрит Федор, то и дело примеряя на мои пальцы все новые и новые кольца.

— Не работают, — в легкой панике шепчет он мне. — Слишком долго! Очень долго!

— Да все будет нормально. — Успокаиваю его я. — Только… Ты уж извини меня, ладно?

— А? Да нет! — Махнул он рукой. — Ты ведь знал, что я не пропаду, поэтому решил ее спасать, верно?

— Я… — Замялся, не зная, как объяснить это помутнение.

— А я говорю — верно! — Подытожил он и просто замотал раны на пальцах чистой тряпкой.

— Спасибо. — приобнял я его другой рукой.

Рядом устроился Артем — он уже нашел ботинок и теперь пытался разжечь костер.

— Может, Силой попробовать? — С сомнением произнес он, пытаясь скормить огню со спичек влажные ветви.

А сухого в округе ничего и не было — все вымокло, на берегу слой воды и в лесу тоже.

— Ты что, это ведь нарушение правил! — Прошипел на него Паша.

— Нет уже никаких правил, — хмыкнули ему в ответ. — Ты сколько людей знаешь, у которых есть браслеты, как у Федора?

— Ну, у тебя же что-то похожее было… — замялся он.