Написано кровью моего сердца

— Да, конечно. Хотя, думаю, в итоге община изгонит обоих, — с сомнением добавила Сисси. — Правда, в исключительных обстоятельствах возможно все. Думаю, решают в таких случаях старейшины.

Не хватало нам еще «исключительных обстоятельств». Впрочем, я все равно поблагодарила Сисси и продолжила разговор о растениях.

Она была права: стрелолиста и впрямь оказалась уйма! В ответ на мое изумление мисс Бертрам радостно улыбнулась и оставила меня в одиночестве, заверив напоследок, что я могу взять, если пожелаю, еще и лотос, и даже корневища тростникового аира.

— И свежий кресс, конечно же, — бросила она уже через плечо, махнув рукой на островки густой зелени. — Все, что пожелаете!

Она предусмотрительно захватила для меня мешковину, и я бережно, стараясь ничего не раздавить, расстелила ее на земле и встала коленями, подбирая, как могла, юбки. Над водой дул слабый ветерок, и я облегченно вздохнула, радуясь и неожиданной прохладе, и долгожданному уединению. Компания растений всегда меня успокаивала, и после суматохи последних дней (когда приходилось пусть не общаться, но, по крайней мере, терпеть присутствие других людей, которых все время надо убеждать, упрекать, направлять, запугивать, обманывать и гонять…) внезапная тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев и журчанием реки, бальзамом проливалась на душу.

Передышка очень кстати. Если вспомнить Джейми, Джона, Хэла, Уильяма, Йена, Денни Хантера и Бенедикта Арнольда (не говоря уж о капитане Ричардсоне, генерале Клинтоне, Коленсо и всей это чертовой Континентальной армии), представители мужского пола изрядно потрепали мне нервы.

Я неторопливо рылась в земле, складывая корневища в корзину и перемежая каждый слой стеблями кресса. По лицу и между грудями струился пот, но я его не замечала. Казалось, я тихонько таю, дыханием и плотью обращаясь в ветер, землю и воду.

В деревьях гулко звенели цикады; комары и мошки сбивались в низкие тучи над головой. К счастью, мне они почти не досаждали, лишь изредка забивались в нос или чересчур близко пролетали у лица; должно быть, моя кровь двадцатого века была для здешних насекомых не слишком аппетитной, и меня — благодать для садовника! — почти не кусали.

Убаюканная отсутствием мыслей, я потеряла счет времени и пространству, и, когда перед глазами вдруг возникла пара больших стоптанных ботинок, в первый момент я недоуменно захлопала ресницами, словно бы наткнулась на лягушку.

И лишь потом подняла глаза.

* * *

— О, — глуповато сказала я. — Это ты!

Я выронила нож и радостно вскочила на ноги.

— Где тебя, черт возьми, носило?!

Джейми улыбнулся и взял меня за руки — грязные, мокрые… Его ладони были большими и твердыми.

— В телеге с капустой, — ответил он и оглядел меня с головы до пят, улыбаясь еще шире. — Славно выглядишь, саксоночка. Ты очень красивая.

— А ты не очень, — откровенно признала я. Он заметно истрепался, похудел и явно не выспался. Лицо, пусть и выбритое, измождено донельзя. — Что случилось?

Он хотел ответить, но вдруг передумал. Выпустил мои руки, хрипло кашлянул и посмотрел прямо в глаза. Улыбка пропала.

— Ты ведь легла в постель к Джону Грею?

Я, изумленно моргнув, нахмурилась.

— Ну, не совсем так.

Джейми вскинул брови.

— Он все мне рассказал.

— И что именно? — полюбопытствовала я.

— Хм… — теперь нахмурился уже он. — Грей сказал, что вступил с тобой в интимную связь. С чего бы ему врать?

— О. Тогда все верно. Интимная связь — да, так будет точнее.

— Но…

— Насчет «легла в постель»… Прежде всего, что постели не было. Начали мы на туалетном столике, а закончили, если не изменяет память, на полу…

Джейми вытаращил глаза, и я поспешила исправить неверное впечатление:

— …Кроме того, эта фраза означает, что мы намеренно решили заняться любовью и в обнимку отправились в спальню. Однако все было совсем не так. Э-э-э… может, присядем?

Я указала на грубо сколоченную скамью, утопавшую в сливочных сугробах лютиков.

Узнав о спасении Джейми, о той ночи я больше не вспоминала, но, кажется, для него это все-таки важно. Попробуй теперь объяснись…

Он сдержанно кивнул и повернулся к скамье. Я последовала за ним, обратив внимание, как неловко он держит спину.

— Поясница болит? — хмуро спросила я, когда Джейми кое-как пристроился на сиденье.

— Что между вами было? — ответил он вопросом на вопрос. Вежливо, но довольно жестко.

Я набрала полную грудь воздуха… и беспомощно выдохнула, раздувая щеки.

Джейми зарычал. Я недоуменно захлопала ресницами: никогда в жизни не слышала от мужа таких звуков… по крайней мере, в свой адрес. Видимо, для него это и впрямь очень важно.

— Ну… — неловко начала я, присаживаясь рядом на краешек скамьи. — А что именно сказал Джон? Помимо «интимной связи».

— Он предложил мне его убить. И если ты сейчас тоже заявишь, чтобы я тебя убил, вместо того чтобы рассказать подробности, предупреждаю сразу: я за себя не ручаюсь!

Я пристально посмотрела на Джейми. Он пока еще держался, но и впрямь был крайне взвинчен.

— Э-э-э… Если честно, не знаю, с чего начать.

— С начала, — предложил он, уже не скрывая раздражения.