Написано кровью моего сердца

Дыхание у герцога выравнивалось, лицо приобретало обычный для него цвет, хотя его портила прежняя дикая гримаса.

— А вы — видели?

Хантер снял очки и улыбнулся. Джейми поразило необычайное добродушие его взгляда. Он посмотрел на Рэйчел: у нее глаза были карими, не такими оливково-зелеными, как у брата, и хоть и кроткими, но не без воинственного огонька. А последнее качество в женщинах Джейми ценил.

— Да, Друг, видел. Мы с вашей дочерью столкнулись с ним в лагере ополченцев недалеко от города. Его пленили и…

Пардлоу и Джейми взволнованно охнули в один голос, и Хантер вскинул руку, призывая помолчать.

— …нам удалось организовать ему побег. При пленении его избили, хоть и не очень сильно, и я врачевал ему раны.

— Когда? — спросил Джейми. — Когда это было?

Сердце радостно екнуло: все-таки славно, что Джон Грей не погиб.

— Прошлой ночью, — ответил Денни. — А сегодня утром его хватились. И, кажется, так и не поймали; хотя всю дорогу до Филадельфии я расспрашивал о нем всех ополченцев, которые только попадались по пути. Думаю, до города доберется он не скоро, потому что в лесах полно народу, не меньше, чем на тракте. Но рано или поздно он должен вернуться.

Пардлоу протяжно выдохнул.

— Господи, — пробормотал он и закрыл глаза.

Глава 24 Желанная прохлада среди зноя, утешение в пучине горя

Здесь царил прохладный зеленый рай. Сады — деревья, кусты, виноградники и цветы всех мастей с разбросанными то здесь то там разнообразия ради странными грибницами — покрывали многие сотни акров. Джон Бертрам большую часть жизни собирал ботанические образцы по всей Америке, и едва ли не каждый экземпляр он привез и посадил лично. Жаль, мне не довелось познакомиться с этим достопочтенным джентльменом: он скончался в прошлом году, оставив свои чудесные сады в умелых руках детей.

Младшего мистера Бертрама (вообще-то ему было за сорок, но его так называли, чтобы отличать от старшего брата) я нашла в глубине сада; он сидел в тени огромной лозы, укрывавшей половину веранды, и зарисовывал в журнал горстку бледных длинных корешков, лежавших перед ним на салфетке.

— Женьшень? — уточнила я, склоняясь над столом.

— Да, — отозвался тот, не отрывая глаз от тонкой линии, выходившей из-под пера. — Доброе утро, леди Грей. Как вижу, он вам знаком?

— Женьшень часто встречается в горах Северной Каролины, где я… жила прежде.

Вроде бы случайная фраза застряла в горле. Из ниоткуда пахнуло лесами Риджа: душистой пихтой и сладким тополиным соком с затхлыми нотками «древесных ушек» и привкусом дикого муската.

— Да, конечно.

Завершив линию, Бертрам опустил перо, снял очки и посмотрел на меня с видом человека, одержимого растениями и уверенного, что весь прочий мир обязан разделять его страсть.

— Это китайский женьшень; хочу посмотреть, приживется ли на нашей почве… — Он махнул рукой на пышный сад. — Каролинские сорта чахнут, а канадский не желает даже приниматься!

— До чего упрямый. Наверное, ему слишком жарко, — заметила я, беря табурет, на который мне указали, и ставя корзинку на пол. Блузка липла к телу, между лопатками расползалось влажное пятно, пот капал с волос на шею. — Женьшень предпочитает места попрохладнее.

В мыслях тут же расцвели яркие воспоминания о Ридже, и вокруг меня поднялись невидимые стены сгинувшего дома, обдуваемого холодным горным ветром. Казалось, опусти руку — и пальцы нащупают мягкую шерстку Адсо. Я с трудом сглотнула.

— Да, нынче жарко, — кивнул Бертрам, хотя сам выглядел суше корешков, лежавших на столе в пятнистой тени от лозы. — Леди Грей, не желаете ли освежиться? У нас в доме есть негус со льдом.

— Было бы замечательно, — бодро согласилась я. — Однако подождите… со льдом?!

— О, у меня и Сисси есть большой ледник у реки, — гордо заявил тот. — Минуточку, только скажу ей…

Мне хватило предусмотрительности захватить из дому веер, и теперь я достала его из корзинки. Ностальгия вдруг обрела неожиданный смысл. Мы ведь можем вернуться! Джейми оставил службу в армии, чтобы отвезти тело погибшего кузена в Шотландию. По возвращении мы собирались раздобыть печатный станок и вновь обосноваться в Северной Каролине, орудуя во имя революции уже не мечом, но словом.

Планы эти растоптало (как и мою будущую жизнь) известие о его гибели. Но теперь…

По спине пробежали острые мурашки, и, должно быть, охватившее меня лихорадочное возбуждение отразилось и на лице, потому что мистер и мисс Бертрам вытаращили на меня глаза. Они были близнецами, хоть и не слишком походили друг на друга внешне, но порой их лица принимали одно и то же выражение: как, например, сейчас, когда оба взирали на меня с удивлением.