Написано кровью моего сердца

Однако Рэйчел, его каштановолосая Рэйчел, вся забрызганная кровью, вмиг собралась, стиснула зубы и переступила через тело старого Арчи (Йен видел это, валяясь на полу, — он оторопел от шока и на происходящее смотрел как сквозь сон). Она встала на колени прямо в мешанину мозгов и крови, обмотала разрубленное плечо своим фартуком и закрепила повязку платком, а потом вместе с Марсали они вытащили его из типографии на улицу, где он благополучно потерял сознание, придя в себя, лишь когда тетушка Клэр начала зашивать рану.

Йен не успел тогда поблагодарить Уильяма и собирался выразить свою признательность сейчас. Однако Рэйчел хотелось поговорить с ним первой, и Йен уступил. Он дожидался своей очереди, любуясь Рэйчел: тем, как ее глаза сверкают в тени орешника, а на живом лице сменяют друг друга десятки выражений.

— Ты похудел, Уильям, — выговаривала Рэйчел, неодобрительно проводя пальцами по его лицу. — Вас что, плохо кормят? Я-то думала, только в Континентальной армии не хватает припасов.

— О! Я… Последние дни я очень занят. — Уильям, оживившийся было при встрече с Рэйчел, вновь помрачнел. — Мы… как сами видите…

Он махнул в сторону невидимой отсюда дороги, где то и дело каркали сержанты, перекрикивая чужие голоса и топот.

— Да, вижу… Куда направляетесь?

Уильям тыльной стороной ладони вытер рот и взглянул на Йена.

— Полагаю, он сказать не может, — заметил Йен и, погладив Рэйчел по плечу, грустно улыбнулся Уильяму. — Мы же враги, mo nighean donn[22].

Тот бросил на Йена странный взгляд: должно быть, заметил чересчур нежные нотки в его голосе, и вновь уставился на Рэйчел, которую до сих пор держал за руки.

— Уильям, мы помолвлены — Йен и я, — пояснила та, осторожно высвобождая пальцы и беря за руку Йена.

Уильяма передернуло. Он уставился на Йена со странной злостью, почти ненавистью.

— Ясно, — невыразительно произнес он. — Полагаю, надо пожелать вам счастья. Всего хорошего.

Он шагнул к дороге. Йен удивленно двинулся вслед за ним.

— Постой…

Тот развернулся и с размаху ударил его в челюсть.

Йен рухнул в траву, и над ним вихрем пронесся Ролло, впиваясь зубами в ногу Уильяма. Рэйчел завизжала:

— Ролло! Плохой пес!.. И ты тоже плохой пес, Уильям Рэнсом! Что за бес в тебя вселился?

Йен сел, бережно трогая разбитую губу. Ролло под окриком Рэйчел отступил, но все равно скалил зубы и испускал из мощной груди тихий рык, не спуская с Уильяма желтых глаз.

— Fuirich![23] — велел ему Йен. Уильям сидел на земле и разглядывал порванные штаны, под которыми, хоть и несильно, кровоточил укус на бедре. Увидев, как Йен поднимается, он тоже встал. Лицо у него побагровело, словно он еле сдерживал слезы.

Йен не хотел драться с Уильямом, но все равно встал перед Рэйчел, заслоняя ее собой. Мало ли что у того в голове, тем более он вооружен: на поясе у него висели пистолет и нож.

— Эй, что не так?.. — спросил Йен тем же тоном, каким обычно отец обращался к матери или дядюшке Джейми.

Должно быть, интонации он выбрал верные, потому что Уильям, как и все Фрэзеры, медленно выдохнул.

— Мои извинения, сэр. — Он стоял прямо, словно проглотив жердь. — Это было непростительно. Боюсь… мне надо идти. Я… Мисс Хантер, я…

Он зашагал прочь, но вдруг запнулся о корень, и Рэйчел успела броситься вслед за ним.

— Уильям! Что случилось? Может, я…

Тот обернулся. Лицо его было искажено гримасой боли, но он все равно затряс головой.

— Вы ничего не сможете сделать! Ничего уже не исправить, — через силу выговорил он и повернулся к Йену, сжимая кулаки. — Но ты, чертов подонок… Сукин ты сын. Тоже мне — кузен!

— О… — оторопел тот. — Выходит, ты знаешь…

— Да, черт возьми, знаю! Мог бы и сам рассказать!

— Что знаешь? — Рэйчел растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Не смей, чтоб тебя, ей говорить! — рыкнул Уильям.

— Не глупи, — рассудительно ответила Рэйчел. — Естественно, он скажет мне, как только ты уйдешь. Так что лучше скажи сам. Вдруг Йен понял что-то неправильно…

— В этом нет ничего постыдного… — заговорил Йен, но тут же попятился, потому что Уильям вскинул кулак.

— Думаешь?.. — Он был в бешенстве и говорил чуть слышно, почти шипел. — Узнать, что я… я… отродье шотландского головореза? Что я чертов ублюдок?

Как ни пытался Йен держать себя руках, понемногу тоже начал закипать.

— Головореза, значит? — огрызнулся он. — Да любой мужчина с гордостью назовет себя сыном Джейми Фрэзера!

— О… — пробормотала Рэйчел, не давая Уильяму ответить очередным оскорблением. — Вы об этом…

— Что? — тот свирепо уставился на нее. — Что, черт возьми, ты хочешь сказать?

— Мы с Денни и сами все поняли. Уже давно. — Она пожала одним плечом, опасливо не спуская с Уильяма глаз, потому что, казалось, он вот-вот бабахнет, как двенадцатифунтовая пушка. — Думали, ты знаешь, просто не хочешь говорить… Ты правда не знал? Ведь сходство невероятное…

— На хрен мне сдалось это сходство!