Написано кровью моего сердца

Тук… тук… тук… Так продолжалось довольно долго, все в комнате уже начали дышать — даже Бак, чье удушье понемногу спало и легкие вновь заработали в обычном режиме. А пальцев уже было два. Тук-тук… тук-тук… тук-тук. Медленно. Ровно, как метроном. Тук-тук… Тук-тук… Этот звук успокаивал. Завораживал. И вдруг Роджер понял, что это ритм его собственного сердца. Изумленно обвел взглядом комнату, полную Макларенов, застывших с разинутыми ртами, словно всех их сразил приступ насморка, и у него возникло впечатление, что их сердца тоже стучат в том же ритме.

По крайней мере, дышали они как один; вдохи и выдохи будто морской пеной накатывали на берег. Роджер тоже набирал воздух вместе с ними, не в силах противостоять ритму, разрушить это единство, охватившее всех людей в хижине: от Ангуса Макларена до крошки Джозефины, таращившей глаза на руках у матери.

Все они дышали воедино, и сердца их бились как одно — каким-то чудом поддерживая больного, точно баюкая его, обнимая, уберегая. Сердце Бака лежало в ладонях Роджера увесистым речным камешком, причем уже давно, но он только сейчас, внезапно, ощутил его вес и форму. И… пульсацию в один такт с его собственной мышцей в груди. И, что самое странное, это не казалось чем-то необычным.

Роджер даже знал, как объяснить это чувство. Массовым внушением, гипнозом. Он и сам умел так прежде, когда во время пения музыка завлекала его слушателей и они были готовы последовать за ним куда угодно. Такое пару раз случалось даже во время проповедей: люди внимали ему и заражались общим настроем.

Непривычно только видеть, как все происходит настолько спонтанно, без какой-либо подготовки. Да и жутковато испытывать подобный эффект на себе.

Однако что пугало более всего — так это синий свет, охвативший руки целителя.

Никаких сомнений. Это не трюк, не уловка, не случайная игра света. Без ярких неоновых всполохов: просто между пальцами целителя показались тусклые синие огоньки, постепенно перебравшиеся на тыльную сторону ладоней и словно просачивающиеся в грудь Бака.

Роджер, не двигая головой, краем глаза осмотрел комнату. Макларены по-прежнему не шевелились, но никаких признаков удивления не выказывали. Значит… не видят? По плечам Роджера побежали мурашки. Почему же тогда видит он?..

Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Все в том же ритме — однако Роджер уловил некоторое изменение. Не в действиях целителя, нет. Но что-то стало другим. Он невольно взглянул в ладони, где по-прежнему ощущалось сердце Бака, и с удивлением обнаружил полупрозрачный круглый объект. Причем мерно пульсирующий сам по себе.

Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Теперь целитель следовал за ним, уже не направлял. Не замедлял нарочно ритм, но делал более долгие паузы между ударами, позволяя сердцу Бака сжаться самому.

И наконец слабый звук затих, и в комнате на три биения сердца повисла полная тишина. А потом она лопнула мыльным пузырем, и свидетели чуда замотали головами, словно стряхивая сон. Роджер сжал опустевшие руки.

— С ним все будет хорошо, — уверенно сообщил целитель миссис Макларен. — Пусть выспится, а когда проснется, дайте поесть.

— Благодарим вас, сэр, — пробормотала миссис Макларен и похлопала по спине Джозефину, задремавшую с открытым ртом, роняя струйку слюны на плечо матери. — Постелить вам у очага?

— О, нет-нет. — Целитель улыбнулся, набросил на плечи пальто и нацепил шляпу. — Мне недалеко.

Он вышел, а Роджер, выждав минуту, чтобы люди отвлеклись на свои разговоры, последовал вслед за ним, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

Целитель ушел недалеко; Роджер видел в сумраке его силуэт: он склонил колени перед крошечным святым артефактом у дороги, а полы его пальто трепались на ветру. Роджер медленно приблизился, стараясь не нарушить молитвы, и сам невольно склонил голову перед древней, утратившей от времени лицо фигуркой.

«Убереги их от зла, — взмолился он. — Помоги вернуться к ним… вернуться к Бри».

Большего он не успел: целитель уже вставал на ноги, но в любом случае самое главное он сказал.

Тот, должно быть, не слышал шагов, потому что повернулся и с удивлением заметил Роджера. Впрочем, он сразу же его узнал и чуть устало улыбнулся, ожидая просьбы о частной консультации.

Однако Роджер трясущейся рукой ухватился его за плечо. Мужчина изумленно округлил глаза.

— Cognosco te, — очень тихо сказал Роджер.

Я тебя знаю.

* * *

— Кто вы? — Доктор Гектор Макьюэн взволнованно щурился от ветра. — Вы оба — кто вы такие?

— Думаю, вам виднее, — сказал Роджер. — Тот… тот свет от ваших ладоней…

— Вы видели.

Макьюэн не спрашивал, и в его глазах плеснулась тревога, заметная даже в сгущавшихся сумерках.

— Да, видел. Откуда вы… — Роджер замялся, стараясь поточнее сформулировать вопрос, но вариантов было не так уж много: — Из какого вы времени?

Макьюэн тревожно обернулся через плечо, но дверь хижины плотно закрыта, и из дыры в крыше сочится дымок. Заморосил дождь, зашуршав по вереску, росшему вдоль тропинки. Макьюэн вдруг взял Роджера за руку и потянул за собой.