Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— Я не был добрым никогда, — ответил он. — Просто у меня никого не было, кроме людей. Я не доверял моим братьям титанам. И, как выяснилось, правильно делал. Они все предали меня, кто-то раньше, кто-то позже. Все эти пиры со смертными — от одиночества, не более того.

— Мы уверены, ты был человеколюбец! Ведь при тебе и человеческий род не знал, что такое грех, гордыня, зависть, что можно убить или украсть. Разве не были святы те люди, что жили в твою эпоху?

— Но потом богиня ночи, Нюкта, возненавидев меня, родила злых богов, которые пробудили зло и в людях…

— Это была не твоя вина! Ты ненавистен всем богам, потому что все они ненавидят тех, кто любит людей.

Кронос сощурил маленькие глаза и прорычал:

— А где вы были раньше, если вы так благодарны мне за моё добро к людям? Почему допустили, чтобы я протомился в Тартаре столь долгое время? Где была ваша великая сила, которой ты хвастаешь сейчас?

— У нас появился доступ к беседам с богами только сейчас. До сих пор это было невозможно.

— И как вы намерены помогать мне? Перетащите на Землю войска в летательных машинах, что изобрели вы, убьёте всех богов таким оружием, которое способно убивать богов — отомстите за меня?

— Нет. Наши космические корабли ещё не могут проникать сюда и нами ещё не изобретено такого оружия, что способно лишать богов хотя бы остатка их бессмертия. Но мы можем дать тебе нечто более мощное — знания.

— Ах, знания! — в голосе Кроноса завибрировала насмешка. — И что, знания могут убить, например, Зевса?

— Нет. Пока боги неуязвимы. Но все боятся того времени, когда сойдут в Хаос. И вот тогда они будут доступны для нашей техники, способной влиять на их здоровье — телесное и психическое, а также на их мысли, поступки, события. Знаешь, Кронос, если внушать кому-либо одни и те же мысли о самоубийстве, он самоубийство свершит. А убивший себя ослабнет даже ещё сильнее, чем если бы кто-то убил его медленно и с муками. Но это только доля того, на что мы способны. Когда боги сойдут в Хаос, мы покараем за тебя всех, на кого ты укажешь. А тебе можем помочь. Ведь если ты выйдешь из Хаоса, у тебя вновь появятся желания. И мы поможем осуществить их, влияя на мышление твоего окружения.

— Заманчиво, — усмехнулся Кронс.

А фаги продолжал:

— А от тебя требуется лишь одно, бог-человеколюбец: чтобы ты перешёл на нашу сторону и прислушивался к нашим советам и ещё напрочь отказался бы общаться с Молящимися Самим Себе и прислушиваться к их лжи, ведущей к бедам и ловушкам.

— Так-так. С Молящимися я и без того не имею дел, я не хочу их слушать, они не понятны мне. А вы, как я погляжу, намерены кормить меня завтраками: будет всё, но потом. Дожил же я! Слушаю обещания смертных, которые говорят, что осчастливят меня, бога.

— Бывших смертных.

— А хоть и так. Но я-то всё ещё бог! И я должен ждать милости от людей, хоть и бывших смертных?! — в глазах бога золотого времени сверкнули искры гнева. — Ты унижаешь меня, как там тебя… фаги!

На лице, подобном лицу статуи, фаги не отразилось никаких чувств. Он снова заговорил, но уже взял другой тон, в котором ощущались вибрации прошения:

— А что если я скажу, что люди по-прежнему нуждаются в твоей защите, бог счастья?

— По-моему они отлично обходились без меня, когда я гнил в Тартаре!

— Не обходились. Жизнь людей была сплошным мучением с этими злыми и жестокими богами, что воцарились после тебя. Ещё хуже стало, когда этих богов сбросил в Тартар особенно злой бог, самый злобный из них, ненавидевший и людей, и богов одинаково. Люди ничего не могли поделать, им не позволялось стать сильнее до тех пор, пока этот злой бог не оказался в Хаосе, сойдя туда самым первым из всех богов. И только после этого люди смогли постепенно и частично выйти из тьмы невежества и кое-чего добиться для облегчения своей участи.

— Даааа, я смотрю, мир здорово изменился! Люди даже летают по воздуху, передвигаются с невероятной скоростью в железных коробках, много, много чего изменилось. Сбылась мечта идиота-Прометея…

— Но у вас есть сходство: он тоже человеколюбец…

— Не говори мне ничего про этого негодяя! — в бешенстве проревел Кронос, подскакивая на своём троне. — Он всегда критиковал меня, твердил, что я неправильно правлю миром, что люди деградируют от того, что постоянно только жрут, пляшут и проводят время на пляже, не имея цели! Ему, видите ли, надо было, чтобы люди постоянно строили и изобретали, вот и доизобретались: во что превратился этот мир?! Эти их автомобили, как ревущие чудовища и сами они сделались алчны и ненасытны… Неееет, это не мой мир и не мои люди! Это люди Прометея, предавшего меня, перешедшего на сторону Зевса, да ещё сманившего многих других титанов! — он орал так, что, казалось, его зычный голос мог заглушить рёв самолёта.

Фаги терпеливо дослушал его и произнёс:

— А что если ты спас бы несчастных людей от той катастрофы, что им грозит теперь из-за тех перегибов, что творят они сейчас? Если бы ты снова воцарился, уже над всей землёй, вернув золотое время?

— Кто это мне позволит! — прогремел Кронос.