Нахимовский Дозор

Удивительно, но ни одного серьезного попадания в плавучий мост не было! Ни один из восьмидесяти шести плотов не был сорван с якорей. Иногда широкие пятисаженные палубы захлестывало водой чуть ли не по колено, бывало, что кто-нибудь с краю оступался в воду. Но никакой паники не было: упавшего тут же поднимали из воды и продолжали переправу, вразнобой гремя сапогами по мосту.

Бутырцеву нечего было сказать своему дозорному. Поведать о последнем деле он не мог – тайну заглушенного места Силы ему предстояло хранить в одиночку. Возможно, и помереть вскорости, постаравшись никому не выдать сие знание. Было о чем размышлять.

* * *

Чего он добился в Севастополе? Как мог боролся за Иных, даже не только за русских, не позволял глумиться Инквизиции над простодушными оборотнями и безрассудными в своей жажде крови вурдалаками, не говоря уже о магах и волшебниках. Людей тоже берег. От Иных, от бестолковых командиров, от… От них самих берег – где мог, всюду втолковывал и офицерам, и солдатам, как противна сути человеческой война. Но от исполнения воинского долга бывшего офицера не бегал. Противоречит сам себе? Да! Дурак? Ни в коем случае, ибо есть осознанное понимание своих действий.

Действий. Выполнил ли ты, Лев, приказ своего начальника, да что там, будем говорить правду – повелителя? Как посмотреть. Что ему было велено? Разведать, понять, найти. Сделано? Сделано. Но он же не тварь бессловесная. Может быть, Высшие и видят дальше и глубже него, но он тоже не безглазый – не хочет амулет, вышедший из рук самого Иисуса, Абсолютного Светлого, показываться людям, не пришло его время. Сколько подсказок и намеков на это. Кто вытолкнул его с четвертого уровня Сумрака? Кто благоволил в его поисках и затеях, кто подвел к нему толковых помощников – Ныркова и Псараса? Формально – Шаркан с Агнием. А если копнуть?

Лев Петрович знал, что он поступил в этом деле по совести. Пусть его теперь режут, пытают, развоплощают – он не раскроет тайны погасшего места Силы. Да, московские Высшие и его собственные помощники знают, где оно. Возможно, что и союзные Дозоры с Инквизицией найдут заветное место. Но смогут ли они взломать твердую воду?

Бутырцев давно подозревал, что амулет защитился сам: утопил неведомую подводную машину, которую тайком привезли британцы на «Принце», и сделал твердь из воды на четвертом слое. Кто же еще мог сотворить такое? Именно «кто».

III

Когда они сошли с моста на берег Северной, серое небо в дальнем, инкерманском, конце бухты вовсю зарозовело, как бы подыгрывая севастопольским пожарам. Сырой ветер, дувший всю ночь, стал стихать. Вслед за их командой по мосту хлынул поток жителей. После пошли команды саперов и охотников, которым только пороховых погребов пришлось подорвать числом аж тридцать пять. Наконец на мосту показались последние войска. Колонны замыкал какой-то всадник. За ним вдали, у городского берега, виднелись только саперы и рабочие, начавшие снимать плоты с якорей и разводить их. Фигурки опоздавших на переправу метались среди развалин на Южной стороне. Самые отчаянные из яличников, перекрестясь, бросились им на помощь, налегая на весла, лихо лавируя в бухте среди утихающих разрывов неприятельских снарядов. «Почем будут за переправу брать? Небось копейкой, как обычно, дело не обойдется…» – подумал Бутырцев, но открылось ему вдруг, что этой ночью многие перевозчики переправляли людей даром, довольствуясь теми крохами, которыми от души делились с ними несчастные. Да и от того отказывались. Светлым тоже было из чего пополнить запасы своей Силы. Но у кого бы рука поднялась?

На северном берегу их встречали такие же охрипшие, как и в городе, офицеры, указывавшие, куда колоннам двигаться дальше. Нырков дал своим солдатам команду построиться.

– Филиппушка!

От толпы безмолвно стоявших поодаль женщин, пристально вглядывающихся в пришедших, метнулась тонкая девичья фигурка. Нырков резко развернулся и успел буквально на лету подхватить девушку.

– Родненький, жив! – шептала Маша, обнимая и целуя своего суженого. – Ранен! Тяжко?

И тут же замерла в крепких объятиях жениха, устыдившись открыто выказанных на публике, хотя бы и перед простыми солдатами, чувств. Суровые вояки попрятали одобрительные улыбки, дабы не смущать барышню. Лейтенанта своего они успели полюбить. За бесстрашие и заботливое отношение к нижним чинам. И жизнью своей рисковал вместе с ними, и из своих денег покупал батарейцам гостинцы на праздники. Только порадоваться можно за командира, что ему такая невеста досталась: пригожая и любящая.

– Здравствуйте, Мария Андреевна. Рад вас видеть в добром здравии. За жениха не тревожьтесь, лекарь его осмотрел и нашел прогноз на полнейшее выздоровление благоприятным, – поприветствовал и одновременно слегка рассеял тревогу девушки Бутырцев.